– Вас приглашают в солнечную комнату для гостей, – сообщил стражник, стоящий по правую руку от нее. – Принц Люсьен желает немедленно видеть вас.

Следуя за незнакомыми ей стражниками, Эванджелина пыталась взять себя в руки, но в груди царствовала пустота. Ее по-настоящему тревожило то, что ее не пригласили на коронацию, но сейчас чуть ли под конвоем тащили на встречу с Люсьеном.

Чем ближе она подходила к солнечной комнате, тем теплее и слаще становился воздух, окутывая ее ароматами глинтвейна и несвоевременных торжеств. Сюда редко приглашали по вечерам. Стены со всех сторон заменяли широкие окна, сквозь которые лился солнечный свет, благодаря чему комната как нельзя лучше подходила для приема гостей в дневные часы или для редких торжеств на закате. Но новый наследник этого, видимо, не знал, и сегодня вечером народ толпился прямо в холле рядом с солнечной комнатой. Все вокруг было залито светом множества свечей в канделябрах, а гости с искусственным румянцем на щеках то и дело разражались оглушительным, почти пьяным смехом.

Похоже, не только Эванджелину пригласили на встречу с принцем Люсьеном. Но, судя по всему, она была первой, кого он желал видеть лично. Стражники уверенно провели ее мимо толпы прямо к двум другим стражникам, которые тотчас распахнули перед ней арочные двери солнечной комнаты.

Эванджелина натянула на лицо легкую улыбку, завела пораненную руку за спину и храбро шагнула вперед. Она не ожидала встретить того благочестивого мужчину, коим принца описывали в газетах, но была готова разыграть радость от встречи с тем, кто занял место Аполлона на троне.

Люсьен явно позаботился о том, чтобы в солнечной комнате стало темнее, чем в оживленном коридоре. Убывающая луна подглядывала в высокие окна, добавляя помещению атмосферы загадочности, но почти не освещая ее. В канделябрах стояли зажженные свечи, но дыма от них исходило больше, чем столь нужного сейчас света. Комната тонула в таинственной дымке, которая могла бы заинтриговать других, но Эванджелину заставила лишь настороженно замедлить шаг. Она огляделась по сторонам. Солнечная комната была погружена в мягкий полумрак, кроме зоны перед зажженным камином, где в кресле с широкой спинкой сидел принц, вертя в пальцах ободок золотой короны.

– Добрый вечер, – нарочито дружелюбно произнесла Эванджелина, делая еще один шаг к камину, в котором потрескивали янтарные языки пламени. Стоило ей подойти ближе, как ноги внезапно ослабели и едва не подкосились.

Молодой человек перед ней не был наследником. На самом деле его уже и человеком нельзя было назвать. Он выглядел неестественно прекрасно. Глаза его сверкали слишком ярко, невероятно острые скулы, способные разрезать даже алмаз, приковывали взгляд, а золотисто-коричневая кожа словно светилась изнутри.

Он был вампиром.

И первым парнем, которого Эванджелина полюбила.

Люк криво усмехнулся, продолжая крутить в пальцах золотую корону, словно это не ценная вещь, а простая игрушка.

– Здравствуй, Эва.

Эванджелина сжала руки в кулаки.

Еще совсем недавно она бы бросилась ему на шею. Еще совсем недавно она бы почувствовала тоску от любви к нему. Но сейчас ей хотелось лишь швырять в него что-нибудь тяжелое или острое, что-то, что причинит боль ему.

Когда-то Эванджелина думала, что выйдет замуж за Люка, за свою первую настоящую любовь, но в их последнюю встречу он был заперт в клетке, проходя церемонию обращения в вампира. Джекс предостерегал ее, не советовал спасать его, но она доверилась своему сердцу. Она помогла ему выбраться из клетки, а он в благодарность едва не разорвал ее горло зубами.