– Охренеть, ну ты сказал, а если бы у тебя родители заболели или еще чего похуже, ты бы просто болт положил?

– Нет. Но принципиальное отличие меня от таких людей в том, что даже при больном бате они все равно находят время и силы, чтобы получать «отлично» за тесты. Сечешь наконец?

– Нет.

– Полено. Объясняю для совсем одаренных: вся эта кутерьма с уходом за больным родственником, работой лишь бы свести концы с концами и прочей лабуденью – предлог. Лишь бы не сидеть на жопе ровно и смотреть сериалы, как нормальные, предпочитающие саморазрушение и стагнацию люди.

– Пометим галочкой, что, по-твоему, нормальные люди предпочитают страдать херней и медленно тонуть в говне. Давай ненадолго сосредоточимся на твоих заявлениях.

– Мы в зале суда или на паре сидим?

– Ты говоришь, – Валера пропустил замечание мимо ушей. Алукард был готов ударить по столу и закричать: «Objection!» – что отличники сумасшедшие, потому что пытаются получше устроиться в жизни? Добиться лучшего будущего для себя и родных?

– Да насрать им на будущее! Они. Просто. Хотят. Что-то. Делать. – С каждым словом Ал ожесточенно тыкал пальцем по столу.

– Что-то?

– Что угодно. Лишь бы не сидеть сложа руки. Если бы они поняли, что смотреть сериалы – это тоже дело. Но они не могут. Не понимают.

– Так себе дело, если честно.

– Сам же смотришь?

– Ну это не значит, что я этим супер горжусь.

– А этим и не надо гордиться. Этим надо просто наслаждаться. Вот, кстати, к чему я веду эту затянувшуюся речь. Наслаждаться долбаной жизнью. Эти ребята так не умеют, мне кажется.

– Так это с твоей точки зрения, и только. Я вот думаю они как раз очень даже наслаждаются самосовершенствованием.

– Да кто ж спорит? Я просто говорю, что им на месте не сидится, для них занятость чем-то это и есть самоцель. Им даже не нужно вдаваться в глубинные подробности действия.

– По-моему они, напротив, стараются понять каждый маленький аспект того, чем занимаются. Ты же вот не просто смотришь пресловутые сериалы уже? Я знаю, ты говорил, при чем не однократно, – Эти слова Валера сказал с легким упреком. – что потихоньку начал разбираться, как именно устроены эти самые сериалы. Кто их снимает, как их снимают…

– Ну да, так-то оно так, но я не гоняюсь туда-сюда как полоумный и не пытаюсь забить этим все часы в сутках. Для меня это хобби. Для них – Он словно уже выделял их как отдельный вид людей, как отдельный вид психически больных людей или даже отдельной расы. – это работа. Они превращают любой источник удовольствий в обязаловку, в профессиональный спорт.

– Ну и пусть превращает, они так расслабляются.

– Да нет же, наоборот все. Они вообще не расслабляются! Они пребывают в состоянии постоянного круглосуточного напряжения. И им это, что самое ужасное, действительно нравится.

– То есть ты утверждаешь, что отличники… просто… отличники… люди, которые просто хорошо учатся – мазохисты?

– Ну… в целом, наверное, да. Как-то так. Неужели ты наконец-то понял меня?

– Да нет же, господи боже!

– Ой да ладно! Че ты их защищаешь?

– Ну кто-то же должен! Ты тут такую лекцию завел, уже вот-вот начнешь вносить предложения а ля один господин из Германии времен двадцатого века.

– Кайф, теперь ты сравниваешь меня с Гитлером.

– Я просто к тому, что ты очень уж резко к ним относишься.

– Я… я вообще не хотел это все так заводить. И не отношусь я к ним резко. Я просто хотел сказать… что нам с Леной вместе не ужиться. – Ал сказал это достаточно громко, так что Лене, сидящей не так уж далеко от них, показалось, что она услышала свое имя. Она посмотрела на Алукарда, но тот скорчил ей рожу, и она отвернулась.