Пока низушка изображала бурную деятельность, а остальные ворчали или делали вид, что ждут еды, Арнолиус поведал всем о ловушке и способе улизнуть из неё. В итоге, пока его ребята делали вид, что готовят и ужинают, он с Вирой пробрался на примеченный им ранее бархан, после чего создал там иллюзию большого отряда. Когда в ночное небо взмыли десятки горящих стрел, то всего лишь две из них оказались настоящими. За первым залпом последовал второй, а потом со склона вниз посыпались иллюзорные грабители, размахивающие мечами и улюлюкающие боевые мотивы. Естественно, что Ильшаз растерялся, когда понял, что оказался меж двух огней – с одной стороны был балаган ненавистного гнома, а с другой банда разбойников, размеры которой, как и разгоравшийся в палаточном городке пожар, были весьма опасными. Вполне возможно, что это были сообщники ненавистного гнома, и сейчас их станут атаковать с обеих сторон. Пока Ильшаз разрывался между необходимостью отомстить убийце своего отца и деда, а также желанием защитить вверенное ему имущество, балаган снялся с места и начал спешно уходить в пустыню – одна проблема отпадала сама собой, хотя при этом и пропадала возможность отомстить мерзавцу. Но сожалеть было некогда – следовало защищать лагерь и товары от нападения, поскольку грабители были уже близко. Тотчас к воплям приближавшихся бандитов добавился рёв потревоженных верблюдов, ржание перепуганных мулов, а также визги погонщиков и вопли разбуженных охранников, выстраивающихся в боевой порядок. Пинками удалось привести торговцев в чувство и заставить их начать тушить вспыхнувший пожар, пока стражники схватились с бандитами. Их панические вопли добавили паники в общий котёл, когда всюду зазвучало:

– Призраки! На нас напали призраки! Оружие на них не действует! Моя стрела пролетела сквозь него! А мой меч не смог пронзить эту тень! Спасайся, братцы!

Однако через несколько минут всеобщей суматохи караванщикам удалось понять, что никаких бандитов тут нет и в помине, а есть лишь профессионально сотворённые иллюзии, которые уже начали рассеиваться в стылом ночном воздухе. И пусть грабители оказались ненастоящими, но вот урон всё же оказался ощутимый – пламя успело уничтожить много палаток и один торговый шатёр, изрядно попортив часть товара, что послужило всего лишь отвлекающим манёвром. Манёвром, который позволил настоящему злодею сбежать. Подозрения Ильшаза быстро подтвердились, когда он обнаружил всю отравленную по его приказу пищу в растоптанном состоянии на месте короткой стоянки балагана. Хуже всего, что заплаченные гномом за еду золотые монеты неожиданно обернулись медяками, отчего аль Мэрхами почувствовал себя оплёванным даже не дважды, а трижды! Первый раз, когда он поверил гному и пригласил его за стол, лишь под конец разговора узнав, что перед ним убийца, отчего молодой караванщик не смог самолично отрубить мерзавцу голову, потом во второй раз, когда сгорела часть товара, а балагану удалось ускользнуть, и, наконец теперь, когда он понял, что большое число пищи пропало зазря. Поскольку эттин и медведь съесть должны были много, пришлось оторвать от сердца значительное число продуктов, которое пропало втуне.

– В погоню! – бесновался аль Мэрхами, спешно взбираясь в седло своего жеребца. – Два десятка остаются охранять караван, все остальные – в погоню за балаганом!

И напрасно Салим пытался переубедить молодого Ильшаза, что тот затеял опасную авантюру – молодого человека было уже не остановить. Пока ловили по всему оазису перепуганных коней, пока спешно выехали вдогонку, труппы уже и след простыл, хотя, скорее всего, объяснялось это способностью гнома наводить первоклассные иллюзии. Кроме того, с одной из сторон обнаружился большой отряд конных всадников, стремительно летевших на дым и суматоху лагеря, отчего молодому начальнику пришлось, скрипя сердце, возвращать всех своих воинов назад. А сам же балаган сделал небольшой крюк, чтобы оторваться от погони, изначально уводя погоню в пустыню, а потом скрытно при помощи магии Арнолиуса вернулся на тракт. Скорость продвижения из-за усталости заметно снизилась, зато теперь можно было не опасаться пропустить гонцов, если Ильшаз захочет отправить вестника в сторону Белокамня по дороге. Погоню он послать туда не пошлёт, поскольку наверняка уверен, что балаган ушёл в пески, да и не получится ему распылять силы между медлительным караваном и желанием отомстить.