Павел молчал, понимал, что Катерину сейчас лучше не тревожить – пройдёт немного времени, и она сама найдёт для него слова.

От ужина, который он так старательно готовил для семьи, Катя отказалась. Её не удивило даже то, что Павел успел перед её приходом сварить макароны с тушёнкой, при этом переодеться в любимую ею рубашку и побрызгаться одеколоном – это Катерина заметила ещё с порога. Понимая, как Пашка ждал от неё похвалы, она всё же не дала ему возможности этим насладиться. После длительного молчания, произнесла:

– Не подлизывайся, уходи с глаз моих долой! Сходи к Раиске с Сашко – приведи детей. А всё остальное остаётся в силе – тебе, Паша, придётся переселиться в общежитие.

Павел вздохнул, посмотрел на жену и, уловив её неприступность, понял, что сейчас его слова Катей будут неуслышанны. Он задержался у порога и, прежде чем уйти, подошёл к Катерине, взял её руку, заглянул несмело, как и всегда в её бездонные зелёные глаза, без надежды в голосе, произнёс:

– А может, не надо мне в общежитие? Я без вас не могу и дня прожить. Не бросай меня, если я и теперь не справлюсь, то сам уйду. Хорошо?

Не дождавшись ответа, Пашка тяжело вздохнул и вышел из комнаты, оставив Катерину одну со своими думами.

Катерина всё так же сидела на кухне, устало размешивая чай, раздумывая над своим решением – уйти от Павла.

В голубой рубашке и такими же глазами, он всегда напоминал ей своего отца. Даже Пашкин чуб, светлой волной спадающий на глаза, совершенно был таким же, как у него. Катя вздохнула:

– Прости, Паша, но ничего у нас, наверное, не получится. Возможно когда – то мне и придётся чем – то за это поплатиться, но сейчас ничего не могу с собой поделать! Я с ужасом поняла, что даже тихим своим присутствием ты меня раздражаешь. Как с этим бороться?

Она снова вздохнула, обратилась к отцу:

– Прости и ты меня, папа. Не справилась я. Паша хочет слушать себя, только свою любовь ко мне, остальное для него совсем неважно. Почему не задумается над тем, что в моей душе? Почему ему неважно даже то – хочу я с ним жить или нет? Почему не делает всё для того, что бы я никогда не захотела от него уйти? Я же устала под него подстраиваться и играть в счастливую семейную пару. Вот Раиска и Сашко счастливы, и это их счастье не наигранно. У нас же с Павлом что – то не клеится. Даже его обещание, что он исправится, теперь для меня важны. Что – то большее во мне сломалось и, возможно временная разлука с мужем, поможет понять нам обоим – нужны ли мы друг другу на самом деле? Но думаю и другое – не стоит ему подавать надежды, а дать ему полную свободу. Может, найдёт он ещё своё настоящее счастье с другой, которая поможет ему забыть меня. Что мне нужно, я пока и сама толком не знаю. Я рвалась на БАМ – вот он, передо мной. Хотелось потрогать воды Байкала, так уже два раза ездили в лагерь, что находится на самом его берегу. Лазали по отвесным скалам и ловили омуля. Лёнька просто приходил в восторг от того, что смог увидеть то, о чём ему и не мечталось. И мы, казалось, были все счастливы! Но как жалко, что всё это просто наигранная фантазия! Ушла моя любовь, которой, скорее всего и не было. Не хочу тебя обманывать, папа, но ничего изменить уже не смогу.

Катя не стала доносить до своего отца те чувства, которые испытывает она сейчас к своему мужу. Как будто чужеродный элемент, вся её сущность отторгала Пашкино тело. Не хотело его принимать, как мужчину. Раньше такого не было! Какая уж тут любовь! Возможно, ли отвечать на его ласки, вопреки своей воли?

Страдало от этого Катино сердце. И за себя страдало и за Пашку.