– Здравствуй! Чем обязан?

«Забавно! – хмыкнул про себя некромант. – Эти существа, которые упорно отказываются изводить род людской, и смеют именовать себя «добрыми духами», ни разу не называли его господином. Никто! Хотя он мог бы стереть в порошок этого неказистого, вместе с его бородой, просто щелкнув пальцами!» Но делать так он конечно, не собирался. Чтобы нарушить равновесие, нужна очень веская причина. А сделать из врага друга, можно и по-другому:

– И тебе здравствуй Домовик! Хлеба-соли не прошу. Просьба у меня к тебе есть.

Человечек замялся. Он вдруг начал увеличиваться. И вот, он уже не уступал своему собеседнику. Эдакий рослый, лохматый мужик с большими человеческими глазами, в трико с обвисшими коленками, шлепанцах на босу ногу и телогрейке. «Неужели люди в этом жилище ходят именно так? – заметил Кащей. – Иначе откуда такой наряд? Одно слово – смертные…»

– Ничего сложного. Посмотреть надо за человеком. Опасность чую. Своим не могу приказать – они его не переносят. Прошу тебя.

Домовой смешно задвигал пышными усами:

– Спасибо за правду, страж. Не таишь, не замышляешь. Человек тот, верно, Тихон?

– Он.

– Что же, – провел рукой по бороде мужичок, – можно посмотреть. Светлый человек, Тихон Анатольевич. Такому помочь – не грех вовсе. Вот только, вне дома не смогу его видеть – домашний я.

– Брату младшему, Дворовому прикажи… попроси. Сам говоришь, можно и помочь. Коргоруш1 дать в помощь? Резвые они, быстрые. Куда скажешь, полетят.

– Нет, – дух дома поморщился, – не надо нам этих. Сами с усами. Посмотрим за человеком!

Кащей кивнул, развернулся и вышел в своем Царстве, там же, где и вошел. Обернулся, окинул взглядом бескрайние поля Пустоты перед дворцом, бесконечную очередь из душ, и только теперь поймал себя на мысли, что обрел новую человеческую привычку – кивать. «Только б этот лохматый, другим не передал!» – запоздало подумал он.

В магазине было многолюдно. Кто-то пришел за пивом, кто-то за свежим хлебом. Бабушки пришли просто поглазеть на цены, поахать да покряхтеть, внимательно высматривая скидки на товары.

– С вас восемьсот шестнадцать рублей, – объявила девушка кассир.

Тихон Анатольевич расплатился. Сложил свои продукты в пластиковый пакет и вышел на улицу. Покряхтывая и кутаясь в подбитое овчиной, длинное пальто, он шел к своему дому. Проходя мимо очередной витрины магазина, ему показалось, что мужчина в старой на вид, потертой шапке и такой же короткой куртке, наблюдал за ним, с другой стороны улицы.

Тихон снял и протер очки. «Давай посмотрим, чей ты!» Он зашел за угол и, через дворы вышел на другую улицу с витринами, спугнув невесть откуда взявшегося на улице Лизуна в шапочке. Тот пискнул и, наступив на свой длинный язык, растянулся на тротуаре.

Остановившись перевести дыхание, старик снова увидел странного мужчину. Это уже не могло быть совпадением. Тихон сжал маленькое распятие в кармане пальто и не спеша двинулся вперед, размышляя. «Следят, значит! Кто? – неслись в голове мысли. – А главное – для чего? Что с него взять?» Ноги сами понесли его в отдаленные дворы, где мало кто проходил.

Мороз не отступал целый день и сейчас, к вечеру, становился только сильнее, поэтому хруст плохо счищенного с тротуара снега был отчетливо слышен. Его догоняли! Тихон решился. Он знал: в следующем переулке людей не будет – то, что надо!

– Стой, старый! – раздался неожиданно мерзкий бас позади него.

Тихон прибавил шаг и, зайдя в переулок резко остановился.

– Все, приехали! – тут же догнал его преследователь. – Лопатник к осмотру!

Он сделал движение рукой, послышался щелчок и солнечный блик отразился от лезвия выкидного ножа. Теперь его и грабителя разделяло не более полуметра.