– Уместно применять имеющиеся знания – это не проявление гениальности, это обязанность каждой образованной персоны. Так я считаю. Тем более, легенда о первомаге Нота-Хоспесе у каждого эльфа на слуху еще с детства.

– Первомагов всего двадцать пять, а легенд об их смерти и перерождении гораздо больше. Легенда про Нота-Хоспеса, воплотившегося в маску, тоже могла оказаться лишь раздутой выдумкой, учитывая тот факт, что его секта Многоличников распалась давным-давно.

Аррэя улыбнулась сжатыми губами:

– Айнхириамму посчастливилось иметь надежные уши за пределами Эрвады.

– Лишь благодаря вам, миледи, – Ксериан оторвался от созерцания города, и посмотрел на эльфийку: так и не скажешь, что эта подлинная утонченная аристократка с тонкими запястьями и хрупкой шеей только что таскала на себе ворох тяжелого металла.

Она не ответила. Видимо, все же считала, что отчасти в этом глашатай прав. Ксериан осторожно взял ее за локоть и плавно повернул к себе, заставляя смотреть в глаза.

– Вы рисковали тогда, организовав операцию по краже артефакта из пещеры сектантов, и продолжаете рисковать сейчас. Ради нас всех. Неоценимая преданность.

– Безусловно, я преданна Айнхириамму всем естеством своим. И мне бы не хотелось, чтобы наше склеенное по частям государство раскрошилось безвозвратно. Он спасал нас, пока мог, – Аррэя кивнула на Таласса. – Но кто теперь спасет его? Вашу задумку, мастер Ксериан, тоже можно назвать сказочной. Но я в нее верю. Я верю в вас, – эльфийка сделалась такой серьезной, будто собралась вынести кому-то смертный приговор. – Я верю, что Таласс откроет глаза однажды. Но мы должны сберечь королевство. Ведь кто еще, если не мы?…

Бодрствовал он или спал? Спал ли он вообще когда-либо? Сложно было понять, ведь пустые глазницы Обвинителя салатовыми костерками светили во мраке спальни, даже когда он лежал, приобняв одной рукой фарфорово-белое нежное плечо Корвиллы. На фоне его ладони оно казалось хрупким и миниатюрным, как у ребенка.

Девушка с непорочным умиротворением наслаждалась сном. Через время коготь демона прошелся острием по ее гладкой скуле, чтобы убрать спавшую на лицо темную прядь, отдающую едва заметным фиолетовым оттенком. И чтобы разбудить…

Теперь Обвинитель чувствовал Корвиллу, и мог бы почувствовать ее состояние даже на расстоянии. Желал ли он этого? Нет, определенно не желал. Он совершил то, что намеревался, и принял эту связь, как неизбежное последствие, ведь она вполне может оказаться полезной.

Девушка недовольно нахмурилась, и медленно подняла ресницы. Ее радужки поначалу вспыхнули алым, но затем она моргнула, и вновь посмотрела тускло горящим пурпуром.

– Сегодня ты познакомишься с Советом, – тут же объявил ей хозяин чертога. Он не смотрел на суккуба, лежал прямо, с лицом, обращенным к высокому каменному потолку.

– Господин, – Корви вытянулась в постели, напрягая все мышцы. Ей захотелось пискнуть от этого приятного напряжения, но она воздержалась. Ее губ коснулась нежная улыбка. – Для меня это большая честь.

Она приблизилась к шее мужчины, чтобы поцеловать. Обвинитель не останавливал ее, но и не был особо в этом заинтересован.

– Произошедшее не делает тебя особенной, Корвилла. – Он сел, едва демоница успела коснуться губами его кожи. – Ты по-прежнему остаешься моей слугой и после знакомства с Советом приступишь к выполнению своей задачи.

– О нет, произошедшее сделало меня особенной, – не согласилась девушка. – Я первая из своего рода, кто предал обряд и сплелся незримыми узами с тобой, владыка. Во мне часть тебя, как и в тебе часть меня. Впредь называть меня суккубом – не совсем правильно.