В холле госпиталя откровенно неуютно. Никаких следов кровавой бойни или злобных призраков в белых халатах – но атмосфера все равно давит. И, как и на улицах – ни единой души. Только куча зеленых растений, несколько разбросанных диванчиков и столиков, стойка регистратуры, а пол покрыт разноцветными журналами и листовками. Лестница на второй этаж, а вдаль уходит темный коридор. В общем, мечта режиссера ужастиков.

– Держи, будешь штурманом, – Коул срывает со стены карту здания, вручает Джиму. Я склоняюсь над картой.

– Наверх или прямо?

– Вопрос интересный. Наверху – палаты, прямо – кабинеты врачей, – Коул пожимает плечами. – Где бы ты спрятался? – он кидает взгляд на Джима. Тот ежится:

– Я бы не захотел выходить на улицу, вот это однозначно.

– Кстати, заметили – здесь никаких следов сопротивления, баррикад и подобного? – я оглядываюсь. – Это подозрительно.

– Здесь все подозрительно, – ворчит Коул, водя фонариком по стенам. – То ли никто не успел вооружиться, то ли…

Он без колебаний делает шаг в сторону коридора – словно бы вдруг обрел способность видеть в темноте. Я спохватываюсь и следую за ним, освещая фонариком путь (хотя приходится секундочку бороться с искушением посмотреть, как этот самоуверенный Рэмбо будет топать во мраке). Джим не отстает.

– Может, пойдем в комнату видеоконтроля? – предлагаю я, когда луч света выхватывает из темноты камеру под потолком. Коул замедляет шаг, дожидаясь Джима, сверяется с картой и молча поворачивает направо. То есть в сторону видеоконтроля, кабинета главврача и хирургического блока, если верить карте.

Стоит такая тишина, что хочется ее разбавить хотя бы легким, душевным ругательством. В конце коридора настежь распахнуто большое окно, в которое игриво заглядывает луна, то и дело становящаяся похожей на сигнал призыва Бэтмена, когда ее закрывают ветки деревьев. По обе стороны – закрытые двери в палаты (я пробую повернуть ручку у одной, отчего Джим моментально покрывается испариной; оказывается заперто), под ногами – далеко не новый, но все еще годный зеленый ковролин.

Коул идет вперед с такой уверенностью, словно работал охранником именно тут, и знает все повороты и углы, как у себя дома. Мне же разгулявшаяся к ночи фантазия беспрерывно подкидывает все новые идеи и теории – аж голова начинает пухнуть. Приходится одергивать себя, а это довольно просто: достаточно посмотреть на крутого парня, возглавляющего наш крестовый поход. Равняться на такого – классно.

Комната видеоконтроля открыта, и Коул по-хозяйски уверенно располагается в кресле диспетчера, оставив меня стоять на шухере у двери, а Джиму велев обыскать все ящики на предмет чего-нибудь полезного. Сам же начинает просматривать камеры, установленные по всему госпиталю. (Спасибо электрическим генераторам, хоть что-то работает) Какие-то радуют глаз непроглядной чернотой, некоторые передают детальное изображение паутины. И только на пяти можно разглядеть коридоры, холл и крыльцо у парадного входа. Ничего интересного – и никакого движения.

– А что там с позавчерашними записями? – любопытствую я, поочередно смотря в коридор и в кабинет. Коул пожимает плечами и вбивает команду. Оказывается, что позавчера в это же время госпиталь жил обычной жизнью: ходят врачи и медсестры в белых халатах, сидят в приемных пациенты, скучают охранники в холле.

Попытка узнать, когда эта мирная идиллия сменилась запустением, приводит нас к тому же результату, о котором поведал мне Джим. В 18-40 охрана внезапно начинает суетиться и бежать за оружием, оставшиеся в госпитале медработники в спешке покидают здание – а потом в поле зрения камеры нагло влезает чья-то харя, злобно щелкает зубами и легко уничтожает оборудование. Потом отключается электричество, а к тому времени, как аварийный генератор заработал, госпиталь пустеет и лишается почти половины камер.