– Я убью его! – кричал пьяным голосом лесник.

– Нет! Успокойся! – сквозь слезы говорила девушка.

Дверь открылась. Не успев сказать и слова, мужик с шальными глазами попятился назад от резкого удара в лицо. Редрик схватил его за порванную рубаху и швырнул на землю. Упав в грязь, лесник выхватил нож, окончательно озверев.

– Ах ты, скотина! – повторял он, пытаясь встать на ноги.

Выбежавшая на улицу жена, тут же бросилась к нему и обняла любимого, пытаясь успокоить. Он вырывался, кричал, проклинал ее…

– Успокойся, я молю тебя! Успокойся милый! – плакала девушка.

Вдруг мужчина воткнул в нее нож и со звериной яростью толкнул истекающую кровью девушку на землю.

Схватившись за живот и жадно глотая воздух, она взглянула на Редрика, прежде чем закрыла глаза.

– Это все ты! Ты! – кричал лесник, сжимая холодный окровавленный нож в руке и глотая слезы.

Кинувшись на гвардейца, он тут же лишился руки. Огромный стальной меч отрубил ее, словно сухую ветку. Закричав от боли, пьяница упал в лужу и пополз прочь от убийцы, что монотонно шагал к нему.

– Нет! Не-е-ет! – визжал он.

Редрик был беспощаден. Схватив лесника за ворот, он приподнял его и хладнокровно вонзил клинок в грудь, не переставая смотреть ледяным взглядом в открытые от страха глаза.

Оставив меч в теле убитого, он взглянул на свои дрожащие руки. Его переполнил страх и злость, которая тут же выплеснулась наружу. Зайдя в дом, гвардеец начал крушить все, что видел. Перевернув стол с едой и опрокинув шкаф, Редрик вонзил в мешок с мукой кинжал, что был закреплен у него на пояснице. Бросив в окно табурет, он рухнул на пол, крича и ударяя себя по голове… Перед глазами с огромной скоростью мелькали ужасные картины пожара, крови, усыпанного трупами побережья, лица людей, корабли, снег, королевство, небо, снова пожар, дочь, брат, побережье, огонь, кровь, королевство, лесник, дождь, море, ночь, ураган, кровь, корабли, побережье, лесник, пожар, крики, лица, снег, боль, огонь, королевство, дождь, смех, ураган, кровь, гром, дочь!

Редрик кричал, захлебываясь слезами и сжимая от невыносимой головной боли зубы. Ураган не думал утихать. Он метал все из стороны в сторону, вырывал голыми руками стволы деревьев, разламывая их на части, и бросал огромные, неподъемные ветки, куда глаза гладят, разрушая все на своем пути. Отчаянное ржание коня, закладывающий уши гром, прорезающие темноту молнии, острый, словно ледяные шипы, дождь… Эта ночь была воплощением злости на весь мир, неконтролируемой яростью, что лилась, словно из ведра на умирающего, скулившего от боли, избитого до полусмерти самим собою гвардейца, чей мир представлял собой полыхающий, черный от жара клочок бумаги, на котором с малейшими деталями, точными чертами лиц, одежды, была нарисована его семья».

…

Проснувшись, я тут же поднялся на ноги и осмотрелся: полностью разрушенный дом, пробитая огромной веткой крыша, хаос, пустота, тишина. Я медленно сделал пару шагов и, обнаружив воткнутый в мешок кинжал, с ужасом вспомнил, что происходил вчера вечером. Схватившись одной рукой за голову, я резко выдернул клинок, рассыпав муку.

Дверь была словно выдрана с корнем. Я стоял в дверном проеме, с грустью понимая, что моего коня больше нет. Обломок дерева, что пробило своей верхушкой крышу, упал ровно на денник, похоронив коня под своей мертвой тяжестью. Трупы хозяев дома лежали неподалеку.

Вытащив из тела и, вытерев об рукав меч, я спрятал его в ножнах и уже собирался уходить, как вдруг что-то остановило меня…

…

Копал я не глубоко, примерно на полтора метра. Девушка была невысокого роста, хрупкая и беззащитная. Замотав тело в простыни, я аккуратно положил ее в вырытую только что могилу и, взяв лопату, принялся закапывать.