Мужчина оглядел кухню, смерил высоту потолка взглядом и, потерев переносицу, окунулся в воспоминания:

– Как мы с ребятами любили приходить к вам. Помните, как вы поили нас чаем с ежевичным вареньем?

– Да-да, Серёженька, помню, – на глаза Марковны навернулись слёзы, – ты ещё капнул на рубашку и пятно расплылось, как от чернил. А помнишь, как на футбольном поле ты в шортиках и в майке грязной, ушастенький, конопатый, всё старался мяч в ворота команды из параллельного класса забить? Коленки сбитые, чумазый, но самый шустрый, на последней минуте победный гол забил. Мы с ребятами так хлопали, кричали вам: «молодцы». А ещё помнишь…

– Зося Марковна, – Сергей перебил поток воспоминаний учительницы, сжав её руки чуть сильнее, чем можно было, – мы с вами вволю повспоми-наем знаете где? В тёплых краях, на Канарах, к примеру. Только надо чуть постараться, кредит мне сильно поможет, но нужен залог.

– Я всё поняла, Серёжа, – Марковна высвободила свои руки из цепких рук Сергея, – что ж, надо так надо. Не хотелось бы мне на старости лет без крыши над головой остаться. Ты уверен, что всё будет в порядке?

– Да что вы, Зося Марковна, если бы не был уверен в успехе, разве я пришёл бы к вам? – Сергей всплеснул руками, – я каждый месяц буду га-сить проценты, а если вдруг, – Сергей поднял палец вверх, – подчёркиваю, вдруг что-то пойдёт не так, я продам свою машину, – он улыбнулся с сар-казмом, – она у меня две ваши квартиры стоит.

Вот сейчас бы и спросить старой женщине, почему бы ему сразу не продать его великолепную машину, но Сергей опередил:

– В любом бизнесе надо выглядеть респектабельно, поэтому машина мне очень нужна, а как же иначе? Дорогой мобильный телефон, – Сергей похлопал себя по отвороту пиджака, – костюм от Гучи.

– Да разве в этом дело?

– Конечно, – Сергей вскочил со стула и, сунув руки в карманы брюк, крутанулся на триста шестьдесят градусов, – тем, с кем я начинаю работать, нужен лоск, впечатление. Кто будет иметь дело с босяком? Они по моему виду должны сразу представить, что у меня, по меньшей мере, пару миллионов долларов в швейцарском банке отложено.

– Неужели разговор идёт о таких огромных деньгах? – Марковна ахнула.

– Подождите, Зося Марковна, скоро о миллиардах будем говорить, – Сергей поцеловал руку учительницы, – так я заведу за вами завтра? Без вас в банке ну никак нельзя.

– Хорошо, Серёженька, хорошо, завтра так завтра.

– Вот и прекрасно, побегу я, надо ещё в институт забежать, ректор уйдёт, а мне надо с ним кое-какие вопросы по поводу моей диссертации обсудить.

– И как же ты всё успеваешь? – покачала головой Марковна, – всё учишься и учишься, как был в школе прилежным, так им и остался, молодец. Скоро, поди, профессором станешь. А ещё на двух работах, я горжусь тобой.

– Это всё вам спасибо, Зося Марковна, вы меня старанию, целеуст-ремлённости научили.

Сергей, уже стоя в прихожей, поцеловал руку учительнице.

– А экзамены тяжело сдавать?

– А по поводу этого есть анекдот, – Сергей, не выпуская руку Марковны из своей, щёлкнул пальцами другой, – посылает господь Гавриила по-смотреть, чем студенты занимаются. Возвращается архангел с докладом, говорит, всё институтское общежитие зубрит, ночи не спит, а в двенадцатой комнате вино рекой, гуляют, танцуют. Второй раз посылает господь архангела, тот возвращается и докладывает, во всём общежитии всё, как и было, зубрят, друг у друга конспекты переписывают, а в двенадцатой комната ещё шумнее, песни горланят, пьют, танцуют. В третий раз посылает господь своего помощника, тот приходит и рассказывает: «всё общежитие по-прежнему зубрит, а в двенадцатой комнате истово тебе, господь, молятся». «Вот двенадцатой комнате и помогу». Вот так, и я бога не забываю, в церковь хожу и всегда свечку ставлю. Василь Василич, прощай, уважаемый, Зося Марковна, завтра я в девять ноль-ноль подъеду.