Гости начали рассаживаться за огромный стол, установленный в центре зала. Во главе стола, как и положено, в этом случае, усадили молодых, рядом сели их свидетели и далее по обе стороны расселись друзья и родственники жениха и невесты. Праздник начался.

Было шумно, весело, играла музыка, произносились тосты, выступали какие-то артисты, и Люба чувствовала себя сегодня такой счастливой, словно это она выходила замуж за любимого человека.

– Как это оказывается приятно, когда твоя внучка выходит замуж, – подумала Люба. В этот момент тамада объявил о новом «тостующем», то есть того, кто будет говорить следующий тост.

– Произнесет поздравительную речь в честь жениха и своего сына Андрея его папа Иван Васильевич, поприветствуем его,– громко проговорил в микрофон тамада и захлопал в ладоши. Люба повернула голову в сторону выступающего и опять увидела своего Василька, только на 20 лет моложе. Теперь веселые искорки в глазах, разлетающиеся молниями во все стороны, не оставляли сомнений.

– Иван Васильевич? – растерянно подумала Люба,– Андрей – сын Ивана Васильевича, а значит, внук моего Василька? – Ей показалось, что искорки из глаз выступающего протянулись в ее сторону, слились в одну линию и закружились вокруг нее, ускоряя свой полет. В голове послышалось гудение этого полета, к горлу подступила тошнота, потом в голове что-то вспыхнуло и все погасло.

– Действительно, все зажило, – оторвалась от воспоминаний Люся. – Но лучше бы никогда и не было этой свадьбы. Пусть болела бы царапина, и рядом всегда был такой ласковый бабушкин голос. И сама бабушка была бы, ее мягкие и нежные руки. И не надо мне никакой свадьбы! И вообще, мне ничего не надо!

В кроватке заворочалась дочка. Ей пора было вставать, три часа пролетели незаметно, наступило время кормления малышки. Именно ради нее и хотелось жить. Какое это чудо – маленький настоящий человечек, который удивленно смотрит на тебя и, кажется, все понимает. Люся улыбнулась и заглянула в сонные глазки дочки.

– Проснулась? Вот и хорошо, и молодец. Сейчас с тобой будем кушать, потом играть. А потом мы пойдем на прогулку, и ты еще немного поспишь в коляске. – Умница, моя девочка, – не переставая говорить нараспев, Люся разворачивала мокрую пеленку, приготовив уже две другие. Она и сама не знала, откуда она это все умела, но управляться с ребенком ей было совсем не тяжело, а очень даже легко и, как ни странно, привычно, как будто она занималась этим всю жизнь. О чудах цивилизации – памперсах и детском импортном питании, в этом замерзшем городке и не слыхивали. Но Люся не унывала, она и без этого научилась обходиться на удивление самой себе. Люся целый день разговаривала с дочкой, рассказывала ей сказки, которые легко приходили на ум, пела песенки, которые тоже сочиняла на ходу. Все было интересно и здорово. Только поспать почти не удавалось: нужно и постирать, и погладить, и приготовить обед и ужин себе и мужу. При воспоминании об Андрее настроение опять испортилось..

Иван Васильевич обычно возвращался с работы поздно, когда в городском транспорте почти никого не бывает и за окном темно. Но сегодня напарник попросил его поработать за него в ночную смену и он ушел в обед, чтобы успеть вздремнуть немного перед дежурством.

Его удивило такое количество праздных людей в городе, как будто бы был выходной, а не середина недели – толпы нарядно одетых молодых людей явно никуда не торопились.

В автобусе, куда еле-еле протиснулся Иван Васильевич, тоже ехала компания молодых людей: красивая девушка лет восемнадцати – симпатичная блондинка с длинными волосами и синими глазами, трое парней почти одного возраста, наверняка, неделю назад прибывшие «дембеля» – солдаты, отслужившие срочную военную службу.