– Невестка убитых Павловых, жена их сына, – пояснил Сергей.

– Может, это и не она, на фото только ухо видно.

– Разберёмся! Ты обедать останешься? Алька иногда неплохо готовит, особенно когда ей надо подлизаться, и она чувствует за сбой какую-нибудь вину, сейчас как раз такой случай. Девицы что-то задумали, вот и кормят меня, а я пользуюсь случаем.

– Нет, спасибо. Мне надо ехать, у меня дел по горло, перекушу по дороге.

Парни пожали друг другу руки, и Илья уехал. Сергей закрыл за ним калитку, вошёл в дом и направился прямо на кухню. Алька уже накрыла на стол и ждала парня, сидя за столом и подперев рукой голову.

– О чём задумалась? – спросил он.

– Не нравится мне всё это, Серёжа. Слушай, а когда приедет Кирилл? Мне надо с ним поговорить.

– Не знаю, это ты у своего генерала спроси. Я думал, ты с ним не общаешься.

– Не общалась, но мне надо у него кое-что узнать. Сергей, что ты меня рассматриваешь? Ты ешь, остынет ведь!

– А ты?

– Я ем. Так, пока всё не съедим, не произнесём ни слова. Как там говориться: когда я ем, я глух и нем.

Минуты две было тихо, и они были заняты супом. Потом Аля улыбнулась:

– А ещё говорится: когда я кушаю, я говорю и слушаю. Мне не надо идти на работу, потому что я упала в обморок, и доктор дал мне больничный. Марфа позвонила в сад и сказала, что я заболела. Ты у меня долго пробудешь?

– Как тебе сказать? Пока майор не отзовёт.

– Не поняла?

– Мне приказано быть рядом с тобой и не выпускать тебя из виду.

– Что? Я так и знала, что ты будешь мне мешать! Скажи, вы что, уже искоренили всю преступность и вам больше нечем заняться, как развлекаться с девушками? – недовольно пробурчала Аля.

– Знаешь что, красавица, сидела бы ты тихонько и не создавала бы проблем ни себе, ни людям! – серьёзно, даже зло, сказал Сергей. – Ты поела?

– Да! – сердито ответила ему Аля и уставилась в окно.

– А я нет, сейчас доем и покажу тебе кое-что. Потерпи.

Алька встала из-за стола и принялась мыть посуду. Ермаков доел и подождал, пока она закончит.

– Всё, ты освободилась? – спросил он.

Аля утвердительно кивнула головой.

– Тогда пошли. Пока тебя не было, я осмотрел дом, у тебя очень хороший подвал, правда, там холодновато, но это даже хорошо. Остудишь свой пыл, если что.

Он завёл её в подвал, подвел к трубе и вытянул из кармана наручники.

– Знаешь, что это такое? – спросил он тихим голосом, тряся наручниками перед её носом. – Так вот, если ты вздумаешь водить меня за нос и попытаешься удрать, я этими браслетиками прикую тебя к трубе, и будешь сидеть в подвале, пока не поумнеешь! Понятно?

Алька молчала.

– Аля, тебе понятно? – ещё раз спросил Ермаков.

– Да понятно, понятно! Господи, Серёжа, ещё ты на мою голову! Я пока ничего не сделала, а вы уже готовы меня замуровать! – Алька отчетливо чувствовала, что как раз пришло время разжалобить жестокого старлея и пустить горькую слезу, но, как назло, слёзы не появлялись. – Слушай, но пока я ещё не сделала ничего преступного, за что ты собираешься лишить меня, положенной мне по основному закону, свободы, пойдем на солнце, а? И раз уж у нас теперь много свободного времени, давай займемся немецким языком. К сожалению, экзамены мне сдавать рано или поздно придётся.

Сергей облегченно вздохнул, он решил, что одержал над Алькой первую победу, и теперь она будет сидеть дома и готовить обеды, тихая и послушная. Они устроились на солнышке и занялись зубрежкой.

Смолкли соловьи, перестали квакать лягушки. Аля подошла к двери спальни и прислушалась. За дверью слышалось сонное посапывание Сергея. Аля на цыпочках подошла к телефону, взяла его и вернулась в детскую. Она поставила телефон перед собой и уже принялась крутить диск, как вдруг её рука зависла над телефоном. «Интересно, а не поставили ли телефон на прослушку? – подумала она. – Нет, надо звонить из автомата. Так, где-то у меня были двушки? А, вот они. Дверь Сережка закрыл на ключ и спрятал его у себя, наивный! Придется идти через сад, вылезти в окно на кухне».