Деревни со стороны луга не видно, её скрывали распустившиеся шапки лозин и метёлки берёз. Ни звука не доносилось оттуда. Не лаяли собаки, даже скворец прервал свою песню. Всё замерло в ожидании захода солнца, и лишь трактор, не подчиняясь законам природы, гудел у далёкого леса.

Вот и речка. Тропинка выводит к переходу. Стоит только пробежать по шатким доскам, взобраться на крутой берег, пройти перелесок – и уже дома. Сергей любил пробегать по мостику. Нравилось, как скрипят доски, шатаются тонкие столбики, вбитые в илистое дно. Пробежишь, аж дух захватывает.

Сейчас он прошёл осторожно, бережно неся сумку с цветами. Смотрел не под ноги, как обычно, а на сумку, стараясь не задеть жердей перил. Прошёл, оглянулся, вытащил цветы и опустил стебельки в воду.

В прозрачной воде было видно, как подплыл крошечный пескарик, тыкаясь носом в пальцы. Свободной рукой Сергей попробовал его поймать, но пескарик удрал, скрывшись в буйных зарослях осоки. Побрызгав тюльпаны водой, Сергей зашагал в деревню.

Первым его встретил братишка Владик.

– Серёжка с городу приехал! – закричал он, спускаясь со своего наблюдательного пункта – ветвистого дуба.

На ходу подтягивая спадавшие штаны, Владик побежал в дом. Сергей усмехнулся: «Сейчас всем сообщит». Когда он подходил к калитке, Владик уже выскочил во двор.

– Серёж, что привёз? – он повис на свободной руке брата, стараясь заглянуть в сумку.

– Пошли, – потрепав его по вечно лохматым рыжим волосам, сказал Сергей, – мать дома?

– Мамка на огороде, а папка дома, – ответил Владик, не сводя глаз с сумки.

Он забыл даже про петуха, охотившегося за ним. Лишь на крыльце вспомнил о своём злейшем враге, обернулся, показал петуху язык и побежал в дом вслед за братом.

Пока Сергей раздевался, Владик успел сбегать на огород к матери.

– Ну как, купил ботинки? – прямо с порога, таща за руку Владика, спросила она.

– Нет, – тихо ответил Сергей.

– Что? – не расслышала она. – Серёж, погоди плескаться. Не купил, что ли?

– Нет, не нашёл.

– А я так и знала. Ведь говорила же. На что уж хорошие в нашем магазине, и на каблуке, а тебе незнамо какие надобны. Деньги положи на приёмник. В печке гречка стоит. Владика покорми. Я на огороде.

– Нет денег.

– Как нет? – замерла в открытой двери мать. В соседней комнате, прислушиваясь к разговору, оторвался от газеты отец.

В это время, пользуясь тем, что на него не обращают внимания, Владик боролся с замком сумки. Наконец замок поддался.

– Мам, Серёжка цветов нарвал! – закричал он, запуская руку в сумку.

– Владик, не лезь! – подскочил Сергей, оттаскивая брата мыльными руками.

Подошла мать и заглянула в сумку.

– Всё ясно, куда деньги делись. Глаза бы мои не смотрели. Тут стараешься каждую копейку в дело определить, а он охапку цветов девке купил. Расщедрился. Было бы хоть на что глянуть, а то.

– Мам, перестань! – оборвал её Сергей.

Он подошёл к умывальнику и принялся смывать мыло с лица. Умывался молча, не отвечая матери.

– Вот теперь носи свои цветы вместо ботинок. – Мать вышла, хлопнув дверью. Отец только усмехнулся и вновь углубился в чтение.

Сергею было обидно, что мать не может его понять.

«Интересно, носил ли ей отец цветы? Разве не хотелось в молодости, чтобы тебе дарили цветы? Не всегда же отец был таким занятым и серьёзным. Наверно, не дарил, поэтому она такая. А может, и правда – лишнее это?» – Сергей вспомнил что-то и улыбнулся.

Однажды в клубе шёл нудный, скучный фильм. Зрители потихоньку уходили. Сергей больше смотрел на Ленку, чем на экран.

– Пижонство, – прошептал он, когда герой фильма, молодой парень, подарил своей девушке цветы.