Ну, это о той двери, которая ведёт в хозяйственный двор, а сейчас про другую дверь, которая ведёт в избу (в жилую часть дома).

Вошли и, как полагается у православных, надо поискать угол («красный угол»), с иконами, чтобы перекреститься. Наш «красный угол» справа, где находился и обеденный стол. Вдоль стены стационарно установлена широкая лавка. Эта лавка была длиннее стола практически настолько же. При необходимости на ней можно было и поспать, даже вдвоём, в одну строчку, друг за другом. С другой стороны стола лавка (скамейка) покороче, длиной как раз в стол, и поуже, чем стационарная, примерно в два-два с половиной раза. На широкой лавке, под иконами, во время трапезы сидел дедушка, рядом с ним – брат Миша, а потом – бабушка. Напротив дедушки – отец, с краю – мама, а я между ними.

Это было установленное дедушкино место за этим столом. На других местах я его и не помню. За этим местом, под образами, он занимался и записями-расчётами в своём бухгалтерском журнале. Понятно, когда надо было заниматься не сидячей работой, например, валянием валенок, то он перемещался и на другие стороны стола. А все сидячие работы он выполнял только в «красном углу».

Когда дедушка умер, то это место полагалось занять отцу. Но этому помешал я, вернее, не я, а сон, который я увидел. Дедушка во сне подошёл ко мне, положил ладонь на голову, как он это часто делал, и сказал: «Теперь, Серёжа, ты садись на моё место». А я возьми, да и расскажи этот сон. Совсем не пришло в голову промолчать, а уж большой был, десятый год пошёл. Так мне и было сказано, мол, раз дедушка так сказал, то и садись на его место…

Про широкую лавку такие воспоминания. По нашим окрестным деревням ходили нищие и убогие. Двоих из них я хорошо помню. Это слепой Михаил с мальчиком-поводырём лет одиннадцати-двенадцати и Духовская Полина (Поля). Михаил был очень грамотный в церковных делах, знал все праздники, что когда делать, чему праздники приурочены и т.п. Он много рассказывал о житиях святых, сидя у нас на этой широкой лавке. Из деревни приходили к нам его послушать, когда он у нас останавливался ночевать. Обычно в нашем доме он появлялся примерно на свои именины, Михайлов день, который отмечается в ноябре.

Я очень хорошо помню его рассказ про апостола Филиппа, про то, как он язычников обратил в христианство, сотворив чудо с драконом, который всех присутствующих заразил какой-то болезнью. Про то, как этого апостола казнили вместе с другим апостолом – Варфоломеем. Имя этого апостола я запомнил потому, что оно очень необычное. Филипп-то – на слуху, у нас и сват был, Филипп, Незнанов Филипп Степанович. Пожалуй, единственный Филипп на всю нашу округу, потому, вероятно, и запомнился. Поскольку имя Филипп было для нас такое редкое, то мне и пригрезилось сначала, что дядя Филя и был тем самым апостолом Филиппом.

Поля Духовская – умственно отсталая, ходила и постоянно что-то бормотала себе вслух. Но, кажется, многое и по делу: известные присказки и поговорки, которые в народе ходили к тому или другому случаю. Например, «маленькие дети – маленькое горе, большие дети – большое горе». Михаил иногда оставался у нас переночевать, а Поля – никогда, я думаю, что и ни у кого. Очень боялась, что её обокрадут. Всё своё «богатство» она носила с собой, поэтому и уходила она подальше от деревни и ночевала в стогу соломы. Так зимой, однажды, и нашли её, замёрзшую, в поле в стогу соломы. Это случилось уже после нашего переезда в конце 1965 года в Московскую область. Об этом мне сказал мой друг, Саша Незнанов. Он часто приезжал в Красный Куст к родителям.