А дальше происходит то, что не должно было произойти никогда. Но закон подлости, к несчастью, действует везде. Так вот, когда до своих остаётся не больше ста километров, Чёрный Ястреб сдувается. Его пропеллер скрипит, издаёт жалобный визг и останавливается. Вертолёт заваливается на правый бок и, несмотря на все мои усилия, начинает падать. От беспомощности хочется разрыдаться. Вот и первая слезинка скатилась по щеке. Зло смахиваю её, так, чтобы американец не увидел. Собираю в кулак остатки силы и воли, тяну штурвал на себя. Мы планируем, как лист на ветру. Вдали вижу постройки. Заброшенный центр полярников. До наших недалеко. Но всё равно не дотянем. Нужно приземлиться тут. Через считанные минуты начнётся очередной буран. А это единственное укрытие.

─ Держись крепче! ─ Толкаю штурвал вниз. ─ Посадка будет жёсткой.

Скрип, свист, удар и тишина.

Открываю глаза. Отсутствие кровавых мальчиков радует. Именно они появляются, когда я получаю сотрясение. Проверено не единожды. Значит, с головой всё в порядке. Руки-ноги тоже целы. Американец поскуливает. Держится за нижнюю конечность. Слава Богу, жив. Остальное починим.

Вокруг ничего не видно. Лобовое в снегу. Открываю дверь, аккуратно спрыгиваю. По пояс не провалилась ─ уже хорошо. Птичка целёхонька. Стоит себе, уткнувшись клювом в сугроб. Меня накрывает приступ гордости. Ювелирная работа. Через десять метров высокая стена. Если бы мы врезались, последствия могли оказаться печальными. Заглядываю в салон.

─ Идти сможешь? Нам туда. ─ Указываю на обледенелую дверь.

Американец кивает и вываливается на снег.

Чёрт подери! Я не могу его поднять. Снег слишком рыхлый. Тут на двух ногах ходить непросто, а доскакать на одной целой… Поздно соображаю, что надо было соорудить нечто, напоминающее сани. Вот только мороз минус шестьдесят. Пока я их смастерю, Стив околеет. И что теперь? В кабину ему уже не подняться, до дверей не доползти. Я вою, перекрикивая свист ветра очередной арктической бури. Что за поворот судьбы? Сбежать с базы Рашида, угнать Чёрный Ястреб, похитить американского шпиона, пережить погоню, чтобы тупо замёрзнуть тут, когда свои уже рядом?

Неожиданно дверь открывается. Пялюсь, как дура последняя, на бородатого мужика в тулупе. Пытаюсь сообразить, это ангел, указывающий дорогу в рай, или чёрт, решивший в ад меня затащить. На чёрта мужик похож больше. Взгляд злой и настороженный, в руках ружьё. А говорит по-русски.

─ Кто такие? Что надо? ─ Дуло не опускает.

─ Мы оттуда. ─ Тычу пальцем вверх. ─ И нам нужна помощь.

Уже через час, согретая горячим чаем, сижу в кресле, поглядывая на спящего Стива. Тот лежит под шкурой полярного медведя и что-то шепчет во сне, как ребёнок, ей Богу.

Андрей Иванович, а коротко Иваныч, подмигивает (или это у него нервный тик?). Я понимаю мужика. Зимовал себе спокойно, а тут, в один из обычных хмурых дней, падает на его седую голову боевая машина и странная парочка… У кого глаз не задёргается?

─ Ничего спрашивать не стану. Ни имён, ни паролей, ни явок. ─ Смеётся в бороду. ─ Меньше знаешь, дольше проживёшь. Я же сначала думал, за мной прилетели, забрать решили. Лето холодным выдалось. Каждый день бури. Эта станция самая дальняя. И припасы раз в месяц возят. А с такой пургой… Выглянул в окошко. А вертолёт не наш. И летит как-то криво…

Вздыхаю.

Полярник машет руками.

─ Всё, всё. Больше ни слова.

─ Лучше расскажите, Андрей Иванович, чем Вы тут занимаетесь. По нашим данным станция эта заброшенная. Законсервировали её пару лет назад.

Мужик чешет затылок.

─ Законсервировали, потом расконсервировали. Начальству виднее. Как начались сдвиги пластов, так мы опять за работу взялись.