– Сам посмотри, – сказал он Якову.

Тот минут пять исследовал артефакт. А когда вернулся к столу, лицо было бледным.

– Борис прав, – Яков налил себе коньяку и залпом выпил.

Часы пробили дважды.

Все растерянно смотрели на статую.

– Издеваетесь? Разыгрываете? – голос Натальи прозвенел жалобно, как у ребенка.

– Если бы, – буркнул Яков. – Давайте перебираться в гостиную…

– Погоди, – Родион отодвинул рюмку. – Я эту заразу изучил до сантиметра, пока вез. Яша, у тебя есть рулетка, ручка и лист бумаги?

Спустя пару минут он напоминал портного, снимающего мерки с заказчика. Обмерив скульптуру, сказал:

– То, что она по-новому расположилась в пространстве, – вижу невооруженным глазом. Почему – понятия не имею. Если бы кто-то сказал, – не поверил бы: статуя выточена из сплошного массива. Шарниров у нее нет. Глаза светиться не могут. И если мы их спишем на нервную перегрузку Ксении, то другой факт неоспорим: положение рук и самой фигуры – изменилось, я в этом клянусь головой. Боря, сними ее с разных точек, зафиксируй положение относительно других предметов.

– А массив деревянный? Ты уверен?

– Лара, не знаю. Мне так сказали.

Пока Радинский снимал скульптуру, еду и напитки перенесли в гостиную. Борис посоветовал:

– Яша, запри на ключ кабинет, ради Бога, а то мало ли чего… И, вообще, лучше бы тебе дома не оставаться.

– Сдурел?! Все это научно объяснимо!

– Лично ты можешь объяснить? Нет? Тогда о чем речь?

– Я у него поживу, – успокоил всех Родион. – Но экспертизу провести нужно: может, не случайно бразильцы от скульптуры избавились? Да и яшкин отец на этом настаивал.

– А кто проводить будет? – тихо спросила Ксения. – Если официально, и статуя окажется «непростой», – у нас могут быть большие проблемы…

– Что ты имеешь в виду? – резко повернулся к ней Родион. – Что значит – «непростой»?

– Может, тебя надули или что-то перепутали, и это секретная техническая разработка? А мы знаем, кто претендует на подобные вещи: силовики. И свидетели им не нужны.

Родион хотел рассмеяться, но, взглянув на Бориса, передумал. А тот потер виски и твердо сказал:

– Во-первых, о скульптуре – никому! Потому что в словах Ксении есть резон. А, во-вторых, я завтра пришлю экспертов – ученых. Это профи высшего класса, и если будет, что сказать, – они скажут.

– А потом стукнут, куда надо, – резюмировала Наталья.

– Не стукнут. Ребята трудятся в негосударственной исследовательской структуре и стучать им резона нет. Они окажут личную услугу мне. Я же в долгу оставаться не привык, и они это знают.

Он бросил взгляд на часы:

– Надо же: забежал ненадолго по одному поводу, а тут – такой сюрприз из Бразилии! Яша, положение статуи желательно периодически проверять, но один в кабинет не ходи. Если изменения будут серьезные, – сразу звони. Ты еще дверь не запер? Я возле идола гавану оставил…

Вернувшись, Борис бросил на диван сумку Ксении, забытую в кабинете, и приказал Якову:

– Запирай!

Тот вопросительно посмотрел на него.

– Сдвинулась, – и Борис принялся раскуривать сигару.

– Да это Каменный гость какой-то, – пробормотала Лариса.

И ледяной страх коснулся каждого своим незримым крылом.

Квартира измеряется не метрами, – квартира делится на пространства. Одно заполняется памятью из шкатулок, альбомов и книг, другое откликается на смех, нежный шепот, хлопок шампанского…

Так утверждал покойный Вершаль.

Его кабинет был пространством в пространстве – Золотой Ладьей в синем море. Там пахло кожей от кресел, старыми книгами и горьковатым сигарным дымом… В нем плели паутину из волшебных историй духи с далекой Кубы. Духи оживали, когда Вершаль открывал коробки с сигарами. Он их приручал, а потом рассказывал истории ребятишкам. В кабинете было тепло и уютно. И незримой нитью из ящика стола тянулся аромат кубинского шоколада, который осязали лишь дети.