В «Галерее Чижова», впрочем, я снова ощутила приятную расслабленность, чему способствовали даже вывески в конце эскалаторов. «Когда депрессия у женщин, они едят или идут за покупками, а мужчины завоевывают другие страны. Elayne Boosler», – сразу бросилась в глаза одна из них.

Время уже поджимало, но опоздать я боялась напрасно. Задерживался режиссер, так что я даже успела купить шарфик, выпить большую чашку капучино и на назначенном месте (у М-Video) тщетно пыталась понять, что хочет от меня подошедший чернокожий парень, который, вероятно, был явно не Валерием. Наконец, появился и он.

– Маргарита? – спросил он, снимая вязаную шапку на бегу. –

Пойдемте!

Мы вернулись туда, где пятнадцать минут назад я пила капучино.

За столом уже теснились на пододвинутых стульях человек десять – в основном, студенты Воронежского культурного техникума. Большинство хотели стать актерами. Только молодой человек с длинными белыми волосами, похожий на художника, оказался профессиональным осветителем.

Режиссер начал с актеров, выслушал их по очереди, записывая в толстую тетрадь, кто что умеет.

Будущие актеры умели петь, танцевать, а двое – молодой человек и девушка – даже жонглировать и показывать фокусы.

– Это хорошо, – одобрил режиссер. – У вас будет возможность показать ваши умения на кастинге. Отпустив актеров, режиссер занялся нами. Сначала – молодым человеком.

– Со светом в принципе всё более или менее понятно, это надо видеть в действии…

В ту же тетрадь режиссер записал, каким оборудованием обладает молодой человек, и, наконец, уделил внимание мне.

Предполагалось снимать ремейк на известную картину, и из предоставленных сценариев пока не один не показался режиссёру достойным.

– Перевелись у нас Гайдаи, – посетовал он.

Я, конечно, выразила горячее желание попробовать себя в роли нового Гайдая и на ходу предложила несколько идей.

Режиссеру идеи понравились, но в ответ на вполне естественный вопрос «на какой ящик прислать сценарий?» вдруг отрицательно помотал головой: «Нет, за ящиком постоянно охотятся плагиаторы».

Наконец, мы договорились о таком варианте: какая-то его знакомая присылает письмо на мой ящик, а я в ответ присылаю сценарий.

… Через месяц в сети появилась информация о том, что снимается кавер-версия по старому доброму фильму, но… на другой киностудии.

Конечно, за этот месяц я подыскивала и другие варианты…

10.

– Что за ужасная помада!

От неожиданности я даже вздрогнула, хотя и знала: мой старый приятель Ёжик будет встречать меня на вокзале. Собственно говоря, я видела его всего второй раз в жизни. В первый он безнадёжно залил мой паспорт какой-то масляной гадостью, и неожиданным образом это сблизило нас.

– Я даже узнал тебя не сразу. Ты же на собеседование идешь! – продолжал он ворчать.

Красная помада мне к лицу, но спорить я не стала. В одном Ёжик прав: я приехала в Москву на собеседование и, пожалуй, откровенный акцент на губах был излишним, тем более, что я хотела произвести впечатление уверенной, но умеренной особы. Поэтому помаду я стерла.

– Другое дело, – одобрил Еж. – Успеешь еще находиться с яркой помадой. До собеседования, между тем, оставался час – не так уж и много, учитывая, что я имела весьма смутное представление о месторасположении офиса компании спортивного оборудование и пр. продукции для фитнеса,  куда меня пригласили старшим менеджером. А Ёжику через час нужно было быть на лекции в литературном институте, где он, уже довольно взрослый дядя, учится то ли на третьем, то ли на четвертом курсе, потому что поступил с двенадцатого раза,  исполнив свою мечту – стать профессиональным поэтом. Тем не менее, минут пятнадцать на разговоры «за жизнь» у нас оставалось. Мы сели на скамейку в метро на Алексеевской, откуда расходились наши пути.