Родион удивленно переспросил:

– У Котова?! Он жив?

– Живее Ленина. Женился, остепенился. Вопрос не только в его – в государственной безопасности. Повторяю, Мельников: это не требование. И не приказ. Просьба. Я тебя более чем пойму, если ты прямо сейчас пошлешь меня во весь свой лексикон. За тобой приедет машина, а Тарантин займется подготовкой твоей встречи с родителями.

Родион еще не дослушав до конца, обернулся. Евгения, все еще прижимавшая плечом лед к распухшей щеке, бормотала под нос что-то нецензурное про пчел. В ответ на его вопросительный взгляд она округлила глаза.

– А фто я?! Рефай фам. Я ф тобой до контфа, забыл фто ли?!

Никто из присутствующих не выразил удивления, когда следом прозвучал ответ:

– Я готов.

– Прекрасно. Тогда пройдем в конференц-зал. Проясним еще один момент.

Илья Александрович открыл дверь неподалеку от рабочего места Тарантина и жестом пригласил Родиона и Евгению за собой. Внутри действительно оказался просторный зал без окон, с овальным столом, проектором под потолком и экраном на стене. На дальнем конце стола, под присмотром двух вооруженных бойцов в масках сидел молодой мужчина азиатской внешности, с аккуратными усиками, в синем клубном пиджаке поверх белой футболки, с большими и, вероятно, дорогими часами на руке. Было хорошо заметно, что его ухоженный внешний вид терпит ущерб исключительно по причине долгого пребывания вне привычной среды: худое, скуластое лицо покрыла щетина, миндалевидные глаза смотрели устало. Обильно приправленный гелем ежик в конец растрепался и поник. В зале была хорошая акустика и голос генерала звучал здесь особенно увесисто:

– Знакомьтесь. Хайрулин Марат Маратович. Владелец и звезда местных ночных клубов. По совместительству дальний родственник другого нашего знакомого, ныне покойного Гарипова. Марат Маратович заинтересовал нас не только родственными связами, но и любопытными звонками и переписками с интересными личностями из Саудовской Аравии по поводу каких-то денег. Якобы, его денег, которые ему уже очень давно задолжали. Интуиция подсказывает, что дела у Марата Маратовича в последнее время идут хреново. А еще, что он владеет исключительно ценной для нас информацией. Сам он так не считает. Эй, кекс! Лощеный, как лесбийский секс. Говорить будешь?

– Еще раз вам повторяю! Я понятия не имею, чем занимался Рустам. О своих делах он мне не рассказывал. Я чист перед законом! Работаю по правилам! И когда выйду отсюда, то подключу все инстанции и всех известных мне серьезных людей, чтобы вы за ваш произвол ответили!

Хайрулин, как оказалось обладавший мягким и чувственным голосом, выпалил свою речь на одном дыхании, с горящими глазами, скрестил руки на груди и гордо уставился на Илью Александровича. Тот глубоко вздохнул.

– А я повторяю тебе. Меня не интересует, что добавляют твоим посетителям в коктейли, и где ты покупаешь паль, которую продаешь как Джек Дэниэлс или Гордонс Джин. Это антитеррор. У меня вопросы посерьезнее. Способы получить ответы – тоже. Время не терпит неуважения.

Он взял со стола рацию и скомандовал:

– Картинку.

На экране появились три человеческие фигуры на коленях, с холщовыми мешками на головах. За спиной у каждой стояло по бойцу с автоматом, их лица в кадр не попадали. Илья Александрович не торопясь продолжил:

– У нас твои жена и обе дочери. Если к двум часам ты не ответишь на все мои вопросы, они получат по пуле в затылок. В том самом порядке, как на экране, слева направо. Сначала жена. Потом старшая дочь. Потом младшая. Соврешь – тоже умрут. Я привык проверять информацию.

Пленник отреагировал все тем же дерзким тоном, но уже с заметной дрожью в голосе: