И правда. Я так и не пришла в себя после той вечеринки. Во мне кипит злость и жажда мести, хоть и осознаю, что это довольно глупо. Прошло больше четырёх лет. Люди за это время успевают пожениться и развестись. И всё равно почему-то не могу перестать вспоминать эту злосчастную вечеринку и… Да. Сэма Лисина.

На кой черт я вообще туда попёрлась?!

Надеюсь, что он напился, как свинья, и всю ночь провёл в обнимку с белым другом, а не в объятиях очередной дурочки.

Ага. Вот такая я стерва.

— Просто настроения нет, — хмуро отвечаю, после чего подаю ему кофе.

Главред с благодарностью принимает чашку, опирается поясницей на столешницу и хмыкает.

— Такая молодая, а уже настроения нет. Не порядок, — задумчиво потирает свой подбородок. — Может, сказать координатору, чтобы отправил тебя на что-нибудь интересненькое? — блеснув хитро глазами, на меня косится.

Кофе буквально встаёт поперек горла от такого «заманчивого» предложения.

«Интересненькое» в понятии нашего главреда — это полная жесть. Убийства, расчлененка, пожары.

Нет уж. Увольте!

Я лучше в суд на съёмку смотаюсь. Опять же, в ЖКХ давно не наведывались. Нас там, конечно, не особо жалуют. Внезапно закрываются на перерыв, а начальник через чёрный ход сматывается, но всё же куда лучше расчленёнки.

— Нет, спасибо, — натянуто улыбаюсь, после чего одним махом допиваю кофе, быстро мою чашку и ставлю в навесной шкафчик.

— Эх, жаль. А у нас тут как раз вчера изнасилование было. Полная жесть, но репортаж должен получится бомбический!

О чём я и говорила! Повторюсь, наш начальник - хороший человек. Однако, когда ты долго работаешь в сфере журналистики, ты не имеешь права на чувства. Только холодный анализ. Если всё принимать близко к сердцу, так и крыша съехать может. Я долго привыкала, даже одно время хотела уволиться, но научилась держать свои эмоции под контролем. Правда, для меня всякая жесть всё ещё остаётся нежеланной работой, в то время как другие в восторге от такого материала.

Пока Руслану Викторовичу не пришла в голову очередная идея, быстро сматываюсь под предлогом неотложной работы.

Первые две съемки проходят довольно легко. Мы снимаем открытие нового парка, а затем очередной митинг. Люди недовольны застройкой района.

Ещё бы! Куча высоток и всего пять садиков на огромную территорию!

Работа приводит меня в чувства, и я думать забываю о Сэме Лисине.

Отправив материалы на проверку редактору, откидываюсь на кресло, потягиваюсь и разминаю затекшие мышцы. Кидаю взгляд на часы.

Через полчасика можно топать домой… Эх, лепота!

— Ляль, — слышу жалостливый голос Лёхи — нашего спортивного обозревателя.

Ох, и не нравится мне этот тон!

— Нет, — чётко отрезаю, зная, чего он хочет.

Не поеду я на ещё одну съёмку! Я свою работу выполнила!

— Ну, Ляль! — хнычет этот взрослый бородатый мужик.

— Нет, Лёха. Ты же знаешь, я терпеть не могу этих придурков, — фыркаю, выключаю компьютер и встаю.

— Лялечка, дорогая моя! — перекрывает мне путь, строя щенячьи глазки. — Ты же знаешь, что у меня Настя беременна. Если я с ней не поеду сегодня выбирать кроватку, она меня убьёт, — с ужасом восклицает. — И тогда тебе придется постоянно ездить за меня на съёмки. Больше некому.

Какой гадкий… человек!

— Кроме меня здесь ещё пять журналистов, — цежу сквозь зубы.

— У этих людей нет чувств.

Вздохнув, кошусь на Лену, что уже собирается домой. Она красит губы помадой и ловит мой взгляд в зеркале. Самодовольно ухмыляется, поправляя причёску.

Что за стерва — спросите вы? Новая ведущая в студии. Угадайте с трёх раз почему она, а не я? Ответ прост. Потому что я не сплю с главредом.