- Или ты розы больше любишь? В принципе, готов и на них разоряться. Мне не принципиально.

- Я разные люблю, васильки красивые.

- Прямо как у меня глаза, - сажусь на хлипенькую табуретку, - Юль, ты моя девушка.

- Фиктивная.

- Это детали… я есть хочу.

- То есть девушка я фиктивная, а кормить должна как настоящая?

- Можешь стать настоящей, - быстро протягиваю к Юльке ладонь, хватаю за тонкую талию и усаживаю к себе на колени верхом. Твою мать, как ненадёжно завязан пояс халата оказался. Верх разъехался, спускаясь по плечам, Юля еле успела словить ткань на груди.

Я свои силы переоценил. Горячая, с влажными волосами, вкусно пахнущая ванилью Юлька слишком большой соблазн. В глазах мутится, как хочу завалить ее на столе. Она же под халатиком сто процентов без белья.

- У тебя не может быть настоящей девушки. Ты - всеобщее достояние всея бабской Руси, - иронизирует Юлька. Храбрится, делает вид, что стояк под ее попой никак ее не нервирует. А щечки-то горят.

- Не надо так обо мне, Юль. Просто период кобелиный был. А теперь я думаю, что вполне могу быть верным, когда рядом такая шикарная малышка.

Неделю точно смогу. Или две?

Нагло веду ладонями по голым ногам, упираясь в легкую ткань, сминаю ее пока не добираюсь до обнаженной попы. Мать моя, какая нежная кожа, чистый бархат.

- Юль, обещаю пока мы фиктивно вместе, не буду спать с другими. Давай я буду спать с тобой.

- Пусти, - нежный голосок дрогнул, - кобелина. Не верю я ни одному твоему слову.

- Никто не узнает, Юль, что хорошая девочка на какое-то время стала плохой, - шепчу ей в губки. - Помнишь, как ты мои кубики трогала? Вот, пожалуйста. Еще утром два часа в зале убивался, чтобы сделать их еще лучше. Для тебя, - быстро избавляюсь от майки, одной рукой не забывая придерживать Юлю, чтобы не сбежала.

- Оденься обратно, - сипит окончательно раскрасневшаяся малышка. Дыхание у нее совсем сбилось.

- Пока не потрогаешь, не оденусь.

- Шантажист!

- Одним пальчиком, давай Юль, - глажу ладонями по ее спине через халат, нежно мну попу. Девочка - чистый соблазн.

Как вообще она ходит одинокой? У мужчин что, глаз нет?

Вот я как увидел ее, так сразу и понял, малышке нужно уделить внимание. Много, долго и глубоко.

Юлька сглатывает, сжимает кулачком халат на груди и робко касается ладошкой моего напряженного пресса. В глаза мне не смотрит, сосредоточилась на рельефе. Губку свою пухленькую прикусила.

- Очень твердые, - комментирует нерешительно, - и долго ты в зале занимаешься?

- С шестнадцати.

- Ого, - реснички вздрагивают, - а я ленюсь.

- У тебя и так идеальная фигура, но если хочешь, я потренирую. Надо как-то реально тебя отблагодарить за помощь. Буду твоим секс-инструктором, хочешь?

- Не надо мне такого добра, - ладошка взмывает воздух, оставляя в покое мою разгоряченную кожу. Мне такой расклад не по душе. Ловлю ее и впечатываю в свою грудь.

- У нас с тобой есть один пункт договора, который пора бы начинать выполнять?

- Какой?

- Пункт о поцелуях.

- Десять и все, ты сам определил количество, - Юлька вся дрожит, - и это при твоей маме.

Угу, конечно....

- Первый, - подаюсь вперед.

Ладонью сгребаю влажные волосы, за затылок тяну к себе.

- Ты пахнешь ванилью, - шепчу, прежде чем сорвать сладкий поцелуй. Никто не определял, как долго и как мы будем целоваться, поэтому беру по максам. Затыкаю рот во избежание всяких возражений, сминаю ладонью упругую грудь.

Юлька ахает, упирается ладонями мне в плечи. Толкает своим язычком мой прочь из ротика. Но нет, Юль… Нет.

Зажимаю сосок между пальцами, прокручиваю, делая ласку острой, глубоко вторгаюсь языком в сладкий рот. Краду шумное дыхание, постанывая от удовольствия.