Анна в это время смотрела на дочь и смахивала слезы. Та спокойно и уверенно отвечала на вопросы Тимура, давала описания мерзавцев, из-за которых она уже более полугода практически не выходит из дома, разве что иногда Кирилл выкраивает время вывести ее на прогулку, и то в сумерках. Более того, она опознала их по снимкам, предъявленным Тимуром. Так же спокойно девушка объяснила, почему не захотела обратиться в полицию. Она просто никому не доверяла. Тогда Тимур сообщил, что Хряк задержан месяц назад и его подельники тоже, ведь Лена не единственная, кто пострадал от их так называемых методов работы, а теперь в этом деле добавится еще один эпизод. Так что прятаться ей больше нет нужды. Эта новость порадовала всех.

Тимур попрощался и ушел, его ждали срочные дела. Кирилл предложил Танзиле подняться на второй этаж, чтобы осмотреть мастерскую, а на самом деле дать возможность матери и дочери побыть наедине. Танзиля с удовольствием согласилась, и они оставили смущенных Анну и Лену, которые совершенно не знали, как им себя вести.

Мастерская представляла собою небольшую светлую комнату, где в центре стоял мольберт, у стен расположились натянутые на подрамники холсты, рамы разных размеров, столик с красками, кистями и мастихинами. И запах был, надо сказать, специфический.

– Лена пробует писать маслом, – пояснил Кирилл, – но опыта, конечно, маловато. Я нанял ей педагога из художественной школы. Он приходит сюда два раза в неделю. Говорит, что ученица делает большие успехи, но ей, конечно, нужно профессиональное образование.

Танзиля подошла к мольберту, на котором стояла незаконченная работа. Это был натюрморт, учебное задание. На столике перед мольбертом расположилась сама композиция: на фоне драпировки насыщенного зеленого цвета стоял пузатый глиняный кувшин с букетом нарциссов, а рядом – блюдце с разрезанным лимоном и небольшой нож. Потом Кирилл показал Ленины акварели, стопкой лежавшие на столе, их еще предстояло оформить в рамки, чтобы придать товарный вид. В основном это были пейзажи.

– Они неплохо продаются, – пояснил Кирилл. – Не скажу, что приносят большую прибыль, но мне надо было чем-то отвлечь девочку от того ужаса, в котором она оказалась, вот я и предложил ей такую «сделку». К тому же это позволило выплачивать ей законно заработанные деньги, чтобы она не чувствовала себя зависимой.

Танзиля оценила этот его шаг. Вообще, Кирилл сегодня открылся ей с совершенно новой стороны и даже вызвал уважение.

Когда они спускались по лестнице, мать и дочь уже сидели в обнимку и мирно беседовали.

– По-моему, нам пора подкрепиться, – шепнул Кирилл и потянул Танзилю к выходу, – кое-кто задолжал мне обед в ресторане.

– Мы скоро вернемся! – крикнул он, открывая дверь, но из комнаты не донеслось ни звука, едва ли кого-то это волновало сейчас.

Обед был отменным. Танзиля пребывала в каком-то особенном состоянии расслабленности и удовлетворенности. То ли от того, что поиски Лены наконец увенчались успехом, то ли от уюта небольшого ресторанчика, то ли от взглядов ее спутника, а может, от всего вместе взятого. И она поняла, что чувствует себя абсолютно счастливой.

А потом Кирилл вез всех в деревню, и Лена, сидя с матерью на заднем сиденье, беззаботно болтала с Антоном по телефону. Теперь ей уже не было нужды скрываться. Анна, посветлевшая лицом, откровенно любовалась дочерью. Танзиля представляла, как станет рассказывать Наталье о завершающем этапе поисков, и та огорчится, что не поучаствовала в нем. И история с задержанием Кирилла уже не будет так смущать Танзилю, а станет лишь веселым воспоминаем о небольшом недоразумении. Но если честно, ей было даже немного жаль, что их расследование уже закончилось.