Ольга Борисовна изо всех сил пыталась отстоять свое право оставаться женщиной. Остальные права, которые дарует женщине жизнь, ее угнетали. С этой целью она даже невестку Лизу поставила дочери в пример. Кристина разобиделась, наговорив матери лишнего. Ольга Борисовна тоже в долгу не осталась.

Сейчас муж и жена ужинали в своей большой гостиной-столовой, старательно огибая больную тему. Ужинать молча они не привыкли, поэтому подспудное напряжение вынуждало их выискивать отстраненные темы для разговора.

Выслушав от мужа последние деревенские новости, которые ему обычно рассказывала соседка молочница, Ольга Борисовна с сожалением подумала, до чего же изменился за последнее время ее муж. Весь его прежний лоск полинял и облез от этой ежедневной возни в огороде да общения с деревенской простотой, от которой пахло коровами и навозом. И вдруг она с ужасом представила, какая жизнь ждет ее с мужем и маленьким внуком в этой деревне. И так изо дня в день до самой смерти! Дальше мыслей подобного рода ее нервы не выдержали, и она заговорила о том, как ее ценят молодые специалисты. При этом на ее губах заиграла легкая улыбка. Правильные черты лица ее не утратили былой привлекательности, еле тронутые сединой волосы были аккуратно уложены. На замечание мужа о том, что в частных клиниках должны работать люди с солидным багажом опыта, Ольга Борисовна ответила, что знает она там многих и со стажем, и с багажом. Но с молодыми работать приятнее: у них изначально иной подход к работе, они внимательны, тактичны, да и жизненный кругозор у них гораздо обширнее.

Для Владислава Ивановича сложившаяся ситуация была ясна как дважды два. Но он даже в молодости не устраивал ей сцен ревности, а сейчас это и вовсе было ни к чему. Так уж получилось, что судьба щедро наградила его жену яркой красотой. Но эта красота отнюдь не лишила ее здравого ума, да и порядочности, что тоже было немаловажно. Поэтому он не видел трагедии в том, что ей хотелось отсрочить свое увядание пусть даже таким способом, другого-то все равно не было. Он, скорее, радовался тому, что свою неуемную энергию жена направляла в другое русло. Всю жизнь он работал как заведенный на импортную мебель, на престижную машину, на эту, походившую на огромный склеп, домину. Однако, жене постоянно недоставало его солидной зарплаты, которую он отдавал ей всю до копейки. Благо, с завода нечего было умыкнуть, так как запчасти самолета реализовать было попросту невозможно. После перенесенного инфаркта он совсем пал духом, и сейчас лишь эта необременительная возня в саду придавала ему сил и смысла в жизни.

Внезапно с улицы донесся шум подъезжающего автомобиля. Супруги переглянулись. Раньше такого не случалось. Друзья и дети без предупреждения не приезжали. Да и кому захочется ехать в такое ненастье? Но автомобиль, подсвечивая фарами, остановился перед воротами.

Нехотя встав из-за стола, Владислав Иванович сунул ноги в калоши и, захватив зонт и фонарь, пошел к воротам. Свет фар мешал разглядеть номер. Подойдя поближе, Владислав Иванович, к своему изумлению, узнал машину Вадима. Отворив массивные ворота и, подождав, пока сын заедет во двор, он закрыл их.

Из вольера донеслось грозное рычание Рембо, молодого добермана, которого дети подарили им на новоселье.

– Свои, Рембо, свои, – выйдя из машины, Вадим подошел к вольеру.

Грозное рычание тотчас сменилось приветливым повизгиванием, да и то вскоре стихло. Пес поспешил укрыться от промозглого холода в теплой конуре.

Прильнув к окну, Ольга Борисовна тоже увидела, что приехал Вадим, и в душу закралось нехорошее предчувствие. Когда же он достал из машины два больших чемодана, предчувствие усилилось. Что-то подсказывало ей, что приезд сына грозит нарушить комфорт ее устоявшейся размеренной жизни. Она не пошла навстречу сыну, а продолжала стоять у окна, кутаясь в свой пушистый серый платок.