– А мне семнадцать лет! – пропела я, слегка приврав. Чтобы неповадно было.

***

- Где же смерть твоя, Кощей? – произнес богатырский зычный голос. – А то мы ищем-ищем, а найти ее не можем…

Где-то в мрачной темнице гулко капала вода, отмеряя бесконечное время заточения бессмертного пленника. . Он сидел на полу с раскинутыми и скованными руками.  

- Не помню, куда положил. Старый стал, - усмехнулся пленник. – Вы под троном смотрели? Нет? А на подоконнике? Можете на полочках посмотреть…

 Было не видно, смеется он или говорит серьезно. В темницу не проникал никакой свет, а свет тусклого факела, казалось, съедает темнота.

- Я про смерть, которая в твоем яйце!  Хорошо, в каком яйце смерть твоя? – рявкнул богатырь, громыхая мечом.

- В правом или левом. Не помню точно! Давно не смотрел! – усмехнулся пленник, шевеля кистями рук, прикованными к стене. – Все руки не доходили. Точнее, не дотягивались…

В тишине  мрачной камеры звучал приятный смех. Пламя факела дрогнуло, словно от дыхания зла.

- Прямо наперсточки, да, Алешенька? – усмехнулся пленник, глядя на молчаливого богтыря. Богатырь пребывал в растерянности. Но старался не подавать виду.  

- Да хватит со мной свои шутки шутить! – не выдержал богатырь. – Отвечай по-хорошему! 

Пленник поднял голову. Волосы облепили его скулы и прилипли к пересохшим губам.

- А вы разве по-хорошему? – спросил пленник. – Даже водицы не даете напиться… Голодом морите, воды не даете… Вот принес бы ты, Алешенька, друг мой сердечный… Ой, прости, печеночный. Так вот, Алешенька, друг мой печеночный, принеси мне водицы, и я скажу, где смерть спрятана. Даже на карте нарисую крестиком.

Богатырь ничего не сказал и ушел, а пленник вздохнул, провожая взглядом его могучую фигуру. Он откинул голову на сухую стену, почему-то улыбаясь.  Угольки глаз пленника на мгновенье сузились. 

***

- Мо-о-оре- мо-о-оре! Лик бездонный! – пела я, катаясь по луже туда и обратно. За окном я видела смеющиеся и счастливые лица.  – И что-то там дальше… О! Вспомнила! В синем море в белой пене! Оставайся мальчик с нами, будешь нашим королем!

- Будешь нашим королем! Ла-ла-ла! – пели остальные, взывая у меня прилив сил.

Мальчику было лет сорок пять. И оставаться со мной он не собирался. Судя по взгляду, ему очень хотелось на трон. Но тронный зал был исключительно для сотрудников, а не тех, кто ждет своей очереди. Поэтому мы бегали в кустики крапивы, стыдливо высовываясь из них и вздыхая.

Я чувствовала, что давно так не отдыхала на море, а тут прямо такая возможность.

- Здравствуйте, вас приветствует экипаж нашего лайнера. Наслаждайтесь морем, солнцем и пейзажами!  Справа бар, слева бассейн, на верхней палубе у нас…. Ой! – наехала я на камень. – Идем на погружение!

- Эстакада! – рявкнули мне на ухо.

-  Как скажете, - мило ответила я, выруливая на берег.

Я с удовольствием вырулила на эстакаду. Мокрый след от машины разделил во мне что-то на до и после.

Родители учили быть скромной и тихой, сидеть и не высовываться. А все тяготы судьбы принимать с обреченной покорностью.

«Выше головы не прыгнешь! Не жили богато, и пытаться не надо! Куда ты лезешь! Не по Сеньке шапка! Лучше синица в руках, чем журавль в небе!», - твердили мне по любому поводу. И мне кажется, они были неправы!  А может, я все  смогу, если захочу?

Я вырулила на эстакаду и доползла до стоп-линии, зависнув на тормозе.

- Газуй, - пробухтел гаишник, глядя на собравшиеся «сверхурочные».

Я лихо заехала на пригорок, что эстакадою зовется, а потом спустилась  с него. Плавно затормозив перед стоп – линией, я выдохнула.

- Стоять! Поедешь, когда я скажу! – с кряхтением заерзал инспектор.