На следующий день Лев Николаевич, несмотря на то, что ему пришлось преодолеть больше сотни километров, появился в точно означенное время.

– Нет, природа у вас просто наизамечательнейшая! – услышал я от него вместо приветствия.

Москвич был всё в том же костюме, только рубашку сменил. Показалось, в моём гардеробе есть такая же, ну, или почти – голубая, в мелкую белую полоску с похожей текстурой ткани, о чём я и не преминул сообщить гостю. Однако попытка сблизить наши позиции была отвергнута – весьма дипломатично, но довольно явно:

– Ну, не знаю, – снова, как и при вчерашнем расставании, чуть замешкался гость, даже забыв применить превосходную степень, но потом, призвав на помощь всё ту же чуть укорительную улыбку, нашёлся. – Преотличнейшая, должен сказать, рубашка! Я купил по случаю в Мюнхене сразу семь штук, на каждый день недели.

Прозвучало это так, словно мне дали понять, что я позволил себе некое излишнее панибратство, так что мои догадки насчёт места в чьей-то игре, хоть и косвенно, но нашли подтверждение. Мне даже стало неловко за попытку сблизиться, хотя я никоим образом не навязывался в ближний круг. Просто ляпнул первое, что пришло в голову. Впредь следовало быть осторожней. Спасибо, Лев Николаевич, за науку.

Он и сам почувствовал возникшее между нами напряжение, понял, что допустил ошибку, не сдержав своего хренового снобизма. Поэтому быстро вошёл в образ рубахи-парня, тем более, что когда начинал говорить по теме, преображался, и слушатель невольно проникался к нему если не симпатией, то самым что ни на есть почтительным вниманием.

– Вчерашний рассказ, если помните, завершился тем, что практически все охотники за Золотой Бабой гонялись за её призраком или, если хотите, – тенью. Каждое описание богини сделано теми, кому лично лицезреть её случай так и не представился, они лишь передают слова других. Кажется, охотники за Сорни Най всегда опаздывают, каждый раз хранители идола успевают подменить его: то на деревянную копию, то на каменную. На самом деле подмен никаких и не было! Остяки, вогулы, зыряне и другие народы молились именно тем истуканам, которые попадались на капищах алчным искателям. Но верить в такое им не хотелось. Это означало признать, что все труды и жертвы были напрасны. Отсюда и версии о том, что Золотую Бабу хранители каждый раз успевали увезти, спрятать или подменить. При этом сами аборигены по какой-то причине поддерживали эти слухи. Может, видели, насколько губительна эта страсть для пришельцев и оттого старались подогревать её? В самом деле, ряды охотников за золотым тельцом, ряженным в бабу, косили и тяготы походной жизни, преумножаемые суровым климатом, и губили засады, куда их легко заманивали туземцы очередным мифом. А драгоценной статуи просто НЕ БЫЛО. Она – ФАНТОМ! Одна из самых великих мистификаций в истории человечества.

Хотя, конечно, на ровном месте такие легенды не рождаются. Прототип реально существовал, но в девятом веке его уже не было на Урале, и удалился он отнюдь не на Север – чуть ли не до плато Путорана на севере Якутии, как многие полагают, а в противоположном направлении. При этом оставил о себе такую память, что, воплощённая в легенды и мифы, обросшие, как водится, новыми подробностями и «свидетельствами», она благополучно сохранилась и до наших дней. Мало того, миллионы людей ежегодно лицезреют её воочию. Но обо всем по порядку.

Помните, как по-разному представлена Золотая Баба у фон Герберштейна в «Записках о московитских делах»? Автор, получается, свёл воедино европейскую и азиатскую версии происхождения богини. Топографический знак – богиня Минерва с копьем в руках – влияние итальянских авторов, считавших, что Золотая Баба – это Юнона (вместе с Юпитером и Минервой возглавляющая пантеон римских богов), которая попала в Югорскую землю из Римской империи. Словесное же описание делает её похожей на тибетскую богиню бессмертия Гуань Инь – это уже отсылка к версии восточного происхождения. Помните, «… идол есть статуя, представляющая старуху, которая держит сына в утробе», и там уже «виден другой ребенок, который, говорят, ее внук». Весьма сюрреалистично, не находите? Не потому ли Гуань Инь нередко изображали в виде своеобразной матрёшки, содержащей внутри себя уменьшенную копию.