Листаем дальше.

А дальше вообще начинались чудеса.

Во-первых, я была замужем. Некий гражданин, Пётр Иванович Скороход, 1938 года рождения, являлся моим законным супругом.

Это что, ему сейчас 86 лет?

Кошмар какой.

Нет, я, конечно, после того, как мой Гришенька десять лет назад умер от инфаркта, монашкой не была, но замуж больше не выходила. Ни разочку! Мамой клянусь!

Но последняя запись меня вообще потрясла. Судя по этой страничке, вместо моего сыночка Пашки у меня было двое других детей – Анжелика Петровна Скороход, 1976 года рождения, и Ричард Петрович Скороход, 1980 года рождения.

Это ж какую фантазию нужно было иметь, чтобы дать детям такие имена?!

Если ещё сами имена худо-бедно можно было воспринимать почти даже без смеха, то сочетание с фамилией, а особенно с отчеством, просто убивало наповал. Даже если Анжелика Петровна выйдет замуж и сменит фамилию Скороход на более благозвучную, то все равно Петровной она останется. А вот Ричарду повезло гораздо меньше.

Не успела я обдумать эту мысль, как меня словно током ударило – это же что, получается, я родила Анжелику Петровну Скороход в четырнадцать лет?

Да нет, бред какой-то…

Хотя это я считаю от своей даты рождения, а если посчитать от паспортной, то получается, я родила её в тридцать четыре, а Ричарда – в тридцать восемь. Поздновато конечно, но хоть не в четырнадцать.

Размышлять дальше о таких превратностях судьбы мне помешал ветер. Холодный, колючий, он поднялся внезапно и сейчас пронизывал меня до костей. Я поёжилась, запахнула воротник пуховика поглубже и поняла, что нужно отсюда уходить и срочно.

Но только куда уходить?

Так как «Пятёрочки» я не нашла (да и всё равно опоздала уже), и, судя по заверениям местных людей, они даже о ней не слышали, значит, нужно идти домой, согласно месту прописки. А там уже разбираться по ситуации.

Я опять полистала паспорт. Проживаю я в городе Калинов на улице Комсомольской, дом четыре, квартира девять.

Вот туда и пойду.

Я вернулась обратно на параллельную улицу, она была более оживлённой. Теперь нужно спросить дорогу на Комсомольскую. После досадного фиаско с пожилой женщиной и сердитым дедком я решила с пенсионерами больше не связываться.

Поискала глазами и выделила девушку примерно лет двадцати в широкой джинсовой куртке с меховым воротником и ярко-розовых латексных лосинах. Она стояла возле киоска с кассетами и кричащими плакатами и кого-то явно ждала.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась я, – подскажите, пожалуйста, как пройти на улицу Комсомольскую?

– Ты чё, комсомол уже давно сдох, – отвечая, девушка, выдула огромный бледно-розовый пузырь из жвачки.

Пузырь эффектно лопнул, залепив при этом пол-лица девушки. Однако её это нисколечко не смутило, она втянула жвачку обратно и принялась интенсивно работать челюстями.

«И пломб же ей не жалко», – изумлённо подумала я, но комментировать не стала, ожидая ответа.

– Чё надо? – рядом совершенно неслышно появился хмурый небритый тип в кожаной куртке и уставился на меня недобрым взглядом.

– Да прицепилась чё-то, – заискивающе разулыбалась девушка и опять выдула жвачно-розовый пузырь.

– Ты это, мать, вали давай отсюда, поняла?! – выпятил в мою сторону челюсть хмурый тип, и я поспешно ретировалась.

Такой же облом ожидал меня, когда я решила спросить дорогу у молодой мамашки – та шарахнулась от меня как от зачумленной. Не смог помочь мне и ароматизирующий окружающее пространство многодневным перегаром дворник, который, судя по мусору на тротуаре, выполнял здесь скорее декоративную функцию.

От всего этого и плюс холодина я начала закипать. Ещё не так, чтобы бросаться на людей, но уже где-то вот-вот.