– Кстати, ты пива не купила?

Шурец любил выпить. Вплотную занимался этим вопросом. Особенно уважал пиво – оно собирало его в кучку как конструктор, подкручивало все болты и гайки. Киру пьянство не смущало. Это контролируемый процесс. У нее отец – потомственный пьяница, и вполне себе передовик производства. Между сменами загуливал, а на завод шел как огурчик: бодрый, надушенный и побритый.

Шурец примерно так же: вечером мог задвинуть, но наутро всегда выдвигался на работу, проходил предрейсовый медицинский осмотр. «ДТ-75 – не Мерседес, не разгонится», – говорил он.

– Нет. Экономлю, – ответила Кира. – Мы стиралку купили, ты забыл?

Правда, не стала уточнять, что купила машинку на свои деньги. А то вдруг заденет мужское самолюбие Шурца. Он повернется и уйдет. А они же собрались пожениться…

Шурец свои деньги в общий котел не вкладывал. У него была благородная цель – накопить на машину. И он накопил. Купил с рук красные «Жигули» по дешевке. Распираемый от гордости, приехал под окна Кириной панельной малосемейки. Машинёшка без задних дверок – зато первая, как первая женщина. Пацанов привел. Набрали шампанского, водки, закуски.

– Кира! – заорал Шурец. – Смотри, какого я тебе мерина подогнал!

Она выглянула.

– Поцики, давай серенаду, – сдирижировал Шурец. – В кинах видал, так делают.

«Поцики» затянули:

«Черный бумер, черный бумер,

Стоп-сигнальные огни.

Черный бумер, черный бумер,

Если можешь, прокати…»

– Кира! Я тебя люблю!!! – между «бумером» орал Шурец. Машина без задних дверок рядом, его любовь на шестом этаже, шампанское льется рекой. Жизнь удалась.

Шурец поливал «Жигули» шампанским и водкой. Другие стреляли бутылками и присоединялись к этому аттракциону невиданной щедрости. Понеслась! Пацаны радовались, как широко они живут. Потом пошли по кафешкам, загуляли под завязку.

Под утро Шурец пришел к Кире лохматый, расхристанный. Вернее приехал … на роликах. Каким чудом добрался – непонятно. Как только Кира открыла дверь, он пересек порог, перепахался и расстелился в узкой кухне-прихожей. Кира только поддержать успела, чтобы он не ударился об холодильник. Она стащила с него ролики. Шурец, в чем был, завалился на диван.

Когда продрал глаза, Кира сидела над ним с антипохмелином.

– Ну че? Недоперепил? Выпил больше, чем хотел, но меньше, чем мог?

– Пятая паленая попалась, падла. Башка болит.

– Пятая всегда паленая, – пояснила Кира, гладя Шурца по голове. – А где твои ботинки? Ты в роликах приехал.

– Я? В роликах, ёпать? – Шурец переживательно обхватил голову руками. – Всё помню, а как ролики надели – не помню. Это всё Карабас. Он мне за тот раз отомстил.

– Зато тебе с такими роликами и тачка не нужна.

– Тачка! – Шурец подскочил, забыв о похмелье. Подбежал к окну. Во дворе мирно стояли его Жигули. Правда, с помятым боком.

– Уффф, на месте. Я чуть каральку краковской не отложил, – выдохнул Шурец. – Какой-то гад нас вчера шоркнул. Щас на ремонт надо опять копить, на.

– Мы на свадьбу сейчас копим, – пояснила Кира.

– Нафиг свадьбу? Давай просто так распишемся.

Кира не могла выйти замуж незамеченной. Ей надо было сделать такое торжество, чтобы весь город был в курсе.

– Нет, так не интересно, – ответила Кира.

– Ладно, чё-нибудь придумаю.

– Вместе придумаем, – утешила Кира, обняла Шурца и почувствовала ответное тепло. Она уже жила категорией «мы».

Ежевечерне Кира с Шурцом садились и обсуждали свадьбу. Жарко спорили. Заканчивалось это примерно одинаково.

– Братана двоюродного позовем, – сказал Шурец, составляя список гостей.

– Нафиг он нужен? Налакается. Драку устроит, – отказалась Кира.

– А какая свадьба без драки? Раз не хочешь брата, то и батю твоего звать не будем. Он алкоголик. Тоже налакается, – уперся Шурец.