– Самка не имеет права спариваться для продолжения рода, если не прошла запечатление, – декларировала Коля, – Только запечатлённая и потерявшая пару-самца самка может спариваться дальше.

– Верно, Колян, – кивает Боря, – Но отец рушит планы Льва. Мама уезжает из стаи за отцом. Вскоре появился я, и сколько себя помню, мама никогда не жалела, что ушла за отцом.

Папа учил меня гончарному делу, я страсть как полюбил эту профессию. Сначала помогал отцу, а затем, набив руку, начал делать свои изделия. А вырученные с продажи деньги папа откладывал на мой счёт. Скажу честно, к тридцати годам я был заряжен, – Боря весело посмеялся, – про любимое дело не забывал, но и интересы добавились.

– Какие?

– Самки, – засмеялся Боря, – и поэтому часто по ночам пропадал. Я встречался со свободными самками и учился искусству любовных игр, – он пошевелил бровями, – но про работу не забывал. Мать, конечно, ругала за связи с самками из поселений, но признаюсь – ни у одной из них я не был первым. Так что совесть моя чиста.

– А разве тогда не разрешали мимолётные отношения с человеческими самками?

– Нет, их разрешили пятьдесят лет назад. Отец всё время напоминал, чтобы я предохранялся. Пусть самка не моя, нет течки, но надо с защитой. Когда мне было тридцать лет, мама родила мне брата. У нас была счастливая семья, – лицо Бори смягчила тёплая улыбка, – Мы не ссорились и не ругались, помогали друг другу. Но ничто не вечно, в моём случае.

Лев не мог найти пару это вкупе с завистью к моему отцу отравляло его. Однажды, после ночных гулянок по лесу, я возвращался домой и увидел огненный горизонт. Плохое предчувствие заполнило меня. Я со всех ног бросился домой. Мой дом горел пламенем. Ни отца, ни матери на улице нет. Но запах жжённого тела перемещался с запахом дыма. Недалеко от дома валялись дротики от транквилизатора с красными кончиками.

Пожарная, скорая и милиция приехали быстро. Пожар потушен, – Боря вздохнул, – судмедэксперты нашли кости трёх особей, среди них были маленькие, – голос самца дрогнул, – Мой брат и родители сгорели. Я несовершеннолетняя сирота. Бездомный волк, не имеющий стаи, лишённый семьи и родного дома. Сгорела даже мастерская отца. Пожарные сообщили о следах поджога. И я понял, чьих лап дело. А Лев потом сам рассказал обо всём. Через несколько месяцев я пришёл с вызовом на бой.

Коля ахнула, зажав рукой рот.

– Да, молодняк часто переоценивает свои возможности, – Боря нежно похлопал по руке самки, чтобы успокоить её, – и я был таким. Пришёл в его поселение, стоял на пороге его дома и кричал свои обвинения. Молодняк у любой Расы думает, что он бессмертен и всесилен. Но опыт будет хитрее силы. Ты можешь вложить не дюжую силу в удар, но твой оппонент, если намного опытнее тебя, увернётся. И твоя сила остаётся ни с чем.

Я был молодым, бессмертным и всесильным. Лев же был опытным и хитрым. Я проиграл бой, меня с позором выкинули за пределы поселения. Даже дед с бабкой ничем не помогли, иначе бы их изгнали. Ты знаешь, как самки привязаны к стаям, это можно сравнить с наркотической зависимостью. Моя мама была необычной самкой, раз спокойно переносила безстайность.

– Ты обижен на родителей матери? – поинтересовалась Коля.

– Нет. Да и тогда мне не было до них дела. Я упивался своей болью и горем от потери семьи. Я долго восстанавливал документы личности, жил на руинах дома и мастерской. А когда собрался покидать Ркутскую область зашёл ко Льву. Он принял меня и всё рассказал.

Он пришёл вечером в наш дом и поджёг его. Отец выбежал на крыльцо, чтобы разобраться со Львом. Прихвостни вожака вырубили его транквилизатором и затащили в дом. В доме в колыбели находился мой брат. Мать увидела зарево из мастерской и ринулась в дом. Лев хотел забрать её, но не получилось. Она забежала с чёрного входа. Вожак только услышал её скулёж, а следом крики агонии боли сгорающего заживо. Самка… моя мать… горела. Лев плакал, – на лице Бори не было выражений, – А что толку, думал я, мёртвых не вернуть.