Двадцать второго апреля, в день, когда пионервожатая Ирина Игоревна повязывала ему на шею пионерский галстук, Витя смотрел ей прямо в глаза и ненавидел ее уже только за то, что ровно неделю назад ему не удалось завладеть огромной, по его представлениям, кучей денег.

– Будь готов! – громко произнесла пионервожатая, закончив манипуляции с Витиным галстуком и убедившись в том, что галстук завязан правильно, и узел получился ровный и пышный.

– Всегда готов! – ответил, еле процедив эти слова сквозь зубы, юный пионер Романовский Витя, готовый расплакаться от злости и бессилия.

Это потом, со временем, он научится держать свои эмоции под контролем, улыбаться, когда сам этого не желал, говорить лестные слова, когда на самом деле хотел просто грубо ответить. Вот только страсть к легким деньгам, полученным любыми способами, стала в его сознании размером с целую вселенную. Он стал настоящим поклонником этой любви, ее фанатом, ее заложником, ее рабом. В этой любви растворилась его совесть, она утонула в ней, пропала без остатка. Из-за денег он был готов на любое преступление, и только собственная трусость вставала на пути его непомерных желаний.

Виктор посмотрел на часы и сразу отметил про себя, что ехать ему еще долго, что он только что проехал следующую станцию, однако до Старой деревни оставалась еще целая куча остановок, да и состав почему-то тащился медленно, как будто бы специально никуда не спешил. По вагону прошли два коробейника, обвешанные с ног до головы бумажными медицинскими гирляндами, предлагая купить у них всего за десять рублей целых двенадцать пластинок бактерицидного лейкопластыря, а потом снова все стихло, и только мерный стук колес напоминал о том, что путешествие продолжается. Виктор снова отвернулся к окну, где перед его глазами плыл и покачивался пригородный пейзаж.

– Да, было время, – вслух, но очень тихо, нараспев произнес Виктор и осекся, обнаружив, что на него уставилась пара глаз соседа, сидящего напротив.

Виктор прикрыл глаза, хотя спать ему не хотелось, всем своим видом показывая, что разговаривать ни с кем не собирается, и снова погрузился в воспоминания, только теперь о той незабываемой поре, когда в нашу страну примчался локомотив перестройки, наряженный со всех сторон в новые, незнакомые, кричащие лозунги «Гласности» и «Демократизации».

Перестроечные процессы, начатые в нашей стране, застали Виктора еще тогда, когда он со своими сверстниками учился в школе. Будучи учеником шестого класса, он понемногу стал заниматься фарцовкой, благодаря чему появились деньги, о которых он мечтал с начала пионерского детства. Алый галстук к тому времени был препровожден в карман брюк, а затем и вовсе выброшен в сортир. Именно так Витя показал свою неприязнь к пионерской символике, истинной причиной которой являлись не идейные расхождения, а банальная ненависть к пионерии из-за неудавшейся кражи в третьем классе. Учебу он тоже запустил, переключив всю свою энергию на новое занятие, приносившее хорошие деньги, которых хватало не только на мороженое. Десять лет обучения в школе прошли незаметно, а потому, получив с горем пополам аттестат о среднем образовании, Виктор Романовский, молодой человек семнадцати лет, вошел во взрослую жизнь.

В то время как раз ларечная тема набирала обороты, и Витя был втянут в нее своими старшими товарищами. Не воровать он не мог, поэтому вскоре из конторы, где он трудился, стали пропадать деньги. Компаньоны ссорились между собой из-за недостачи, часто ругались, но никто из них не мог даже подумать, что виновником всех неурядиц и разборок был самый младший и самый хитрый в команде – Виктор Романовский. Он так ловко воровал деньги, что заподозрить его никто не мог, и это ему нравилось, потому что он всегда считал себя умнее других, вот только все его способности дальше тривиального воровства из-за элементарной жадности, сгубившей все его таланты, не выходили.