– Это что? – я вопросительно указала на помойку.

– Если близко не подходить, то не пахнет, – успокоил муж, – Ты посмотри, какой дом! Ты же мечтала о белом особняке на берегу океана!

– Вот именно! А не около помойки!

Пока я обдумывала, можно ли уговорить администрацию города, через мистера Ферри, передвинуть контейнеры куда-нибудь подальше, мы вошли в дом. И тут я сразу передумала про контейнеры, потому что поняла, что жить здесь не хочу. Сначала мы попали в огромный, как моя квартира в Москве, холл. Причем он был пустой и что с ним, таким огромным делать, было вообще непонятно. Две комнаты по 14 метров на первом этаже. Кухни нет.

– Вот и сделаем ее в холле, – сказал муж, – Вон сколько места!

Я не была настроена так оптимистично. Хотелось дом из серии – заехал и живешь себе, а не обустраивать его бесконечно. Ведь мы тут временно, потом придется все оставлять – жаль денег и трудов. Да и мой муж совсем не про ремонт и благоустройство. А какие тут работники – еще неизвестно.

– Да, сделаем кухню в этом углу, а в том наклеим фотообои с видом океана. Вот и особняк на берегу, – съязвила я, – Со второго этажа будет красиво смотреться!

– А второй этаж не наш, – как бы между прочим отозвался муж и быстро скрылся в одном из подсобных помещений, под предлогом посмотреть, что там. А я так и села. Вернее я бы села, но сесть там было некуда, мебель отсутствовала.

В общем, от американской мечты мы тоже отказались.

Чтобы избежать дальнейших недоразумений и не ездить по подобным домам просто так, я написала требования к будущему семейному гнезду на бумажке, а муж передал ее кому-то. Это сработало! Через десять дней мы въехали в очень неплохой дом! А, по сравнению с тем, что смотрели до этого, его можно было назвать просто роскошным! Здесь была огромная гостиная, которую Андрюшка сразу же оценил и ловко гонял по ней на купленной машинке. В гостиной находилась розовая мебель из кожзама в одном углу и антикварная в другом. Кованые стулья и стол не имели отношения к функционалу и комфорту, но смотрелись красиво. По периметру гостиной располагались двери, которые вели в небольшие спальни. Спальни здесь были исключительно для того, чтобы спать, а вся жизнь проходила как раз в гостиной. Мне, которая всегда любила свою отдельную комнату и проводила там большую часть времени, пришлось к этому привыкать. В одной из спален была очень красивая деревянная мебель, к ней прилагались два комплекта постельного белья из батика. Чтобы не нарушать гармонию, мы и кроватку для Андрея подобрали в таких же тонах, решив, что пока он будет спать с нами. Вторую спальню я оборудовала под себя, определив ее местом для моего уединения. Там я писала, читала и могла закрыться от любимой семьи, если что. В третьей спальне расположились многочисленные игрушки, состав которых постоянно пополнялся. Но самым любимым нашим местом стала столовая. Она находилась в помещении, но при этом имела открытый выход на задний двор. Вечером, когда спадала жара, здесь было очень приятно. Один минус – комары. Что же еще хотеть от открытого пространства? Бороться с ними в такой ситуации было сложно, поэтому мы просто привыкли. Да и было их тут не так много и только по вечерам.

К дому прилагался небольшой зеленый сад, где в полдень было совсем не жарко из-за густой растительности и можно было погулять. В саду я любила посидеть с кофейком, глядя на нашу улицу. Иногда ко мне захаживали кошки, а на постоянке проживала огромная улитка, которая приводила в восторг Андрюшку.

Поселок был охраняемый и считался элитным. Через кирпичный забор от него находились трущобы, буквально нагромождение бедных домов, сделанных их подручных средств, вплоть до картонных коробок. Мы часто проходили над этим районом по мосту, а однажды прошли его насквозь – так проще было сократить путь во время одной из наших прогулок. Там было абсолютно безопасно, но народ высыпал из своих домов, чтобы посмотреть на странных белых людей с коляской. Жизнь здесь проходила на глазах друг у друга – на улице готовили, стирали, мыли детей в тазах, даже крохотные телевизоры там, где они были, стояли не в доме, а перед ним. Видимо внутри помещения было так тесно и часто темно, что не имело смысла находиться там.