Всякое искусство упражнением в оном усиливается и расширяется, а от праздности гибнет, наипаче же дар слова, если за ним ухаживать и орошать его, делается наиболее сильным, а если не прилагать о нем попечения, легко проходит и улетает.

Говорить должно о том, что достойно слышания, и слушающих поощряет к соблюдению правды и к целомудрию.

Кажется, как говорят иные, чужими украшаешься ты трудами, от других собираешь плоды пота, но хотя они винят тебя в этом, а я с удовольствием хвалю тебя за это. Ибо гораздо лучше иметь во устах, хотя и чужие писания, нежели быть праздным, лениться и празднословить.

У лакедемонян <спартанцев>, справедливо определявших, что слова суть тени дел, живущему срамно, не позволялось выговорить доброй мысли.

Слово не тогда достойно удивления, когда течет обильно и льется не ко времени, но когда, будучи не длинно и непродолжительно, богато же мыслями, при краткости имеет всю полноту, наипаче же одушевленное благовременностью, оказывается более оживленным.

Совершенства речи – истина, краткость, ясность, благовременность, недостатки же – ложь, многословие, неясность и неприличие времени. Ибо, что пользы, если истинна, но не кратка, утомляет же слушателей, или кратка, но не ясна, или и ясна, но произносится некстати? Если же имеет все совершенства, то будет сильна, поразительна, одушевлена, покоряя слушателей истиною, преоборая краткостью, уловляя ясностью и увенчиваясь благовременностью.

Не словами… надлежит очаровывать слушателей, но деятельностью руководить зрителей.

Всякое слово, когда не исполнено на деле, не только кажется напрасным и пустым, но обращается в укоризну, особливо, если произнесено проповедником. Чем с большею готовностью стараются воспользоваться им, тем более все не доверяют ему, даже почитают его поводом к смеху. Посему должно наипаче сперва делать, а потом говорить, если же не угодно делать, то и не говорить.

У премудрости божественной речь идет наравне с землею, а мысль небошественна; у мудрости же внешней образ выражения блестящий, а дело пресмыкается по земле… Красноречие может быть орудием премирной мудрости, если будет ей служить, как тело душе или как лира играющему на лире, не внося от себя ничего нового, но истолковывая ее небошественные мысли. Если же извращает оно порядок и, когда должно быть в рабстве, почтет для себя возможным управлять, лучше же сказать, самовластвовать, то по справедливости будет осуждено на изгнание.

Если сказать больше необходимого – не дело мужа, то написать больше необходимого – будет делом женским.

Поэтому, говорим ли, пишем ли, будем уважать соразмерность.

Если жизнь препобеждает слово, и сердце – язык, то должно образовать сперва сердце, а потом язык.

Кто при своем незнании берется учить, тот, будучи одержим крайним невежеством, не способен будет и учиться, потому что в нем не даст сему места мысль о своем знании.

Ныне более, нежели когда-либо, настоит крайняя нужда в основательной проповеди и изучении христианства. Но теоретическое изучение требует, чтобы… ему сопутствовало… учение деятельное.

Особенно молитесь, приступая к слову… и во время ведения речи… Ибо слово от сердца с Божиим благословением не может быть бесплодно. Многоученая речь скорее затемняет, чем просветляет.

Верующий в Меня не в Меня верует, но в Пославшего Меня. И видящий Меня видит Пославшего Меня. Я свет пришел в мир, чтобы всякий верующий в Меня не оставался во тьме. И если кто услышит Мои слова и не поверит, Я не сужу его, ибо Я пришел не судить мир, но спасти мир. Отвергающий Меня и не принимающий слов Моих имеет судью себе: Слово, которое Я говорил, оно будет судить его в последний день. Ибо Я говорил не от Себя, но пославший Меня Отец, Он дал Мне заповедь, что сказать и что говорить. И Я знаю, что заповедь Его есть жизнь вечная. Итак, что Я говорю, говорю как сказал Мне Отец (Ин.12:44—50).