Еще о том, что в Господе две воли и свободы, также два ума, ведения и премудрости

Называя Христа совершенным Богом и совершенным человеком, без сомнения, мы должны усвоять Ему все естественные свойства как Отца, так и Матери. Ибо Он сделался человеком для того, чтобы побежденное победило. Всемогущий мог исторгнуть человека из-под власти мучителя и всемогущею Своею властью и силою, но в таком случае у мучителя оказался бы предлог жаловаться, что он победил человека, но потерпел насилие от Бога. Потому милосердный и человеколюбивый Бог восхотел самого падшего явить победителем, становится человеком, исправляя подобное подобным.

А что человек – живое существо, одаренное мышлением и разумом, – никто не будет возражать. В самом деле, как Бог мог бы сделаться человеком, если бы Он принял неодушевленную плоть или неразумную душу? Ведь это – не человек. Да какую пользу имели бы мы и в вочеловечении, если бы не был исцелен тот ум, который пострадал в человеке прежде всего, и, если бы он не был обновлен и укреплен чрез соединение с Божеством? Ибо что не воспринято, то не было бы и уврачевано. Посему Бог воспринимает целого человека, и вместе – наилучшую часть его, подпавшую болезни, чтобы целому человеку даровать спасение. Но никогда не может быть ума без мудрости, лишенного познания. Ибо если бы он был недеятелен и неподвижен, то и не существовал бы совершенно.

Итак, Бог Слово, желая обновить то, что было создано по образу Его, стал человеком. А что – сотворенное по образу, если не ум? Ужели, пренебрегши лучшим, Он воспринял худшее? Ибо ум занимает как бы посредствующее положение между Богом и плотью: между плотью, как соединенный с нею, и Богом, как образ Его. Итак, ум соединяется с умом и служит посредством между чистотою Божества и грубостью плоти. Ибо если бы Господь воспринял душу, лишенную разума, то он воспринял бы душу несмысленного животного.

Если же евангелист сказал, что Слово соделалось плотью (Ин.1:14), то должно знать, что в Святом Писании человек иногда называется душею, например: в числе семидесяти пяти душ вошел Иаков во Египет (Быт.46:27; Деян.7:14); иногда же он называется плотью, например: узрит всяка, плоть спасение Божие (Ис.40:5. Ср. Лк.7:6). Итак, Господь стал не плотью неодушевленною и лишенною разума, но – человеком. Действительно, Он Сам говорит: что Мя биеши (Ин.18:23) – человека, иже истину вам глаголах (Ин. 8:40). Итак, Он воспринял плоть, оживленную душею смыслящею и разумною, которая управляла плотью, сама же была управляема Божеством Слова.

Итак, Он естественно имел способность хотения и как Бог, и как человек, впрочем, человеческое Его хотение следовало и подчинялось Божескому Его хотению, будучи приводимо в движение не собственным распоряжением, но желая того, чего хотела Божеская Его воля. Когда попускала Божеская воля, тогда человеческая воля естественно испытывала то, что свойственно ей. Так, когда человеческая Его воля отрицалась смерти, и Божеская Его воля соизволяла на сие и попускала, – тогда Господь естественно молил об отвращении смерти и находился в борении и страхе. Когда Божеская воля Его хотела, чтобы человеческая Его воля избрала смерть, тогда страдание соделалось для нее добровольным, ибо Он добровольно предал Себя на смерть, не только как Бог, но и как человек. Этим Он и нам даровал неустрашимость против смерти. Так, пред спасительным Своим страданием Он говорит: Отче, аще возможно есть, да мимо идет от Мене чаша сия (Мф.26:39). Очевидно, Он должен был пить чашу как человек, ибо не мог пить ее как Бог. Посему, как человек, хочет, чтобы миновала Его чаша. Это были слова естественной боязни.