Ровно в одиннадцать я выдернул фантом девушки из ее фотографии и начал с ним работать, перемежая свои действия с наговорами. Первые пять минут работа шла вхолостую: то я не мог подобраться к плоду, то он ускользал от меня. Наконец, я крепко ухватил его за голову.

Для тех, кому незнакомы подобные вещи, на словах все это объяснить трудно, все увязано на сверхтонких ощущениях и чувствах. Но по тому, как от моих усилий пот градом покатился по моему лицу и как тяжело мне было вырывать из утробы маленькое тельце – все равно, что тянуть бурлаку баржу, – я понял: дело с мертвой точки сдвинулось.

И тут за моей спиной внезапно раздался грохот. Я вздрогнул и обернулся. На пол лились струи воды от расколовшейся на столе ровно пополам хрустальной вазы. Свежие гвоздики, бывшие в ней, беспорядочно рассыпались по столу, причем выглядели они совершенно усохшими, будто побывали в микроволновке. Следом на пол свалились со стенки старинные часы в деревянном корпусе и сломались, остановившиеся стрелки показывали время: шесть минут двенадцатого.

Этого мгновения маленького хаоса оказалось достаточно, чтобы я потерял контроль над ходом операции – мои руки больше не ощущали плод, и я понял, что все провалилось.

Заснуть в ту ночь мне толком не удалось, как только я засыпал, мне снились крылатые младенцы, налетавшие на меня скопом и пытавшиеся заткнуть мне нос и рот своими ручонками, отчего я задыхался и постоянно просыпался.

Утром я себя чувствовал разбитым и невыспавшимся, но на работу отправился, тем более, что туда к девяти утра должна была подъехать Наталья.

– Слава Богу, все в порядке! – это были ее первые слова, как только она появилась в моем кабинете.

Она уселась на стул напротив меня, попросила разрешения закурить и вымученно улыбнулась. Под ее глазами залегли синие тени.

– В смысле? – насторожился я.

– Сейчас все расскажу, вот только прикурю.

В ее руках, с длинными, как ноги кузнечика, ногтями, появилась тоненькая сигаретка. Сделав пару затяжек, она начала свой рассказ.

– Ты знаешь, почему я не хотела этого ребенка? Моя Иринка дружила с одним парнем, сокурсником по институту. Семеном его звали, Семой. Ну вот, надружилась она с ним до беременности. Так-то тут ничего особенного не было, там все честно было, потому как они после этого сразу заявление в ЗАГС подали. Да и мне Сема тоже люб был – воспитанный мальчик, из семьи интеллигентной, с мозгами. Только тут случилась беда, погиб он в аварии. Было это на втором месяце беременности дочери. Сильно она горевала, но что делать? – все в руках Божьих, значит, не судьба! Ну, а потом, спустя пару недель, когда Ирочка немного в себя пришла, я ей посоветовала аборт сделать. Думала, к чему ей теперь этот ребенок? Отца нет, девочка на первом курсе института учится – и учеба прахом пойдет, да и сама кому с довеском нужна потом будет? Но Иришка и слышать про аборт ничего не хотела.

Наталья попросила разрешения попить газировки из стоящей у меня на столе бутылки «Ессентуков» и, выпив полстакана, продолжила:

– Ладно, думаю, пусть немного развеется, отойдет, подумает – время еще есть. Но вот еще две недели прошло, потом еще какое-то время, и сроки поджимают уже, а она все не думала об аборте. А потом и совсем уже поздно стало. И тогда я решила вызвать искусственные роды, когда плоду месяцев семь исполнится, все равно шансов остаться в живых у него мало будет. Конечно, дочь против была, сила ее сопротивления этому оказалась столь велика, что никакие мои чары, никакая оморочь не помогали сломить ее волю. Вот после этого я и обратилась к тебе – у тебя сила большая. Что касается вчерашнего дня…