– Кто такой Азат? – вмешалась одна из девушек.

– Его лицо идеально, – абстрагировано пошел я дальше, игнорируя заданный вопрос. – Оно произведение искусства. С каким трепетом и осторожностью люди относятся к произведениям искусства. Они лелеют их и тщательно оберегают, будь то в музее или в частной коллекции. Я поначалу хотел врезать Азату, однако благословенная мысль о закате и сумерках остановила меня. Если бы я избил его, это был бы акт вандализма. Нет, я бы себя не простил.

– Я и предположить не мог, что ты такой романтик и философ – протянул Володя. – Кир, что-то не узнаю я тебя.

– Тем более, – добавил я, – когда он смотрел на меня, протягивая руку, я видел в его взгляде искренность и доброту. В нем не было ни капли страха и лицемерия. Он не раболепствовал. Он просто подошел и поздоровался. И это, мне кажется, естественно для него.

– Да, но он очень опасен для тебя. Вспомни, Наташа наградила его таким комплиментом, которым она, возможно, награждала лишь тебя одного. Прикинь, брат, твоя девушка называет какого-то парня симпатичным. Черт, я удивляюсь, как после этого он еще ходит живым.

– Но вы ведь вчера говорили, что мне не стоит беспокоиться, так как Наташа любит только меня?!

– Это не я, а ублюдок сказал, – поправил меня Володя, а потом его осенило что-то, и он добавил. – Вспомни, ведь Наташа не постеснялась при тебе назвать его симпатичным. Постой, какой там симпатичный! Она назвала его красивым! Брат, она даже не испугалась тебя! При тебе твоя девушка имела дерзость…

– А-а, вы подслушивали, нечестивцы.

– Мы стояли, ждали тебя и слышали все. Наташа говорила очень громко. А дверь аудитории была открыта.

– Но тогда ты, бесспорно, слышал и то, что она сказала, что ей плевать на его красоту и что она просто считает его хорошим человеком.

– Вот с этого все и начинается: сперва «хороший человек», потом «единственный такой человек», затем «единственный мой любимый человек», а под конец – «мой любимый муж, отец детей моих». Брат, никогда не доверяй женщинам!

Обе жрицы любви неприязненно посмотрели на Володю и переглянулись между собой.

– Слушай, ты мне друг или враг? – раздраженно выпалил я. – Такое впечатление, что тебе доставляет удовольствие причинять мне боль.

– Я, конечно, могу лицемерить и заливать, что Наташа стопроцентно предана тебе и все такое. Но факт остается фактом: Наташа неравнодушна к Азату.

– Ты хочешь сказать, она меня не любит и все это время морочила мне мозги?

– Брат, я этого не говорю. Я говорю, что этот Азат представляет опасность. Наташа может разлюбить тебя. Она чувствует к новичку симпатию. Будь жестче с ними обоими.

– Вот именно – симпатия! Да, простая, человеческая симпатия – вот что она испытывает к нему, не более того!

– Симпатия превращается в любовь, – настаивал Володя.

– И что ты предлагаешь? – спросил я.

– Я просто хочу предупредить тебя. Приглядывай за Наташкой. Прояви к ней строгость.

– И все, что ли?

– Ну, еще, поговори с Азатом. Поговори по-мужски! Пускай знает, что в университете – твоем университете, между прочим – он особо хвост не распускает. Ты видел, как он ходит?

– Да, – коротко ответил я.

– Такое впечатление, что он король студентов. Е-мое, Кир, в университете лишь один-единственный король – и это ты!

– Но он мне ничего плохого не сделал!

– Он уже сделал плохое: перевелся в наш вуз, в твой вуз, где небожитель – ты и только ты! Послушай, брат, тут что-то слишком подозрительно. Зачем он перевелся? Да еще строит из себя крутого. И походка у него какая-то наглая, высокомерная.

– Наоборот, мне он показался довольно-таки скромным. И лицо у него доброе очень.