– Это ты-то властная?

– А что – незаметно?

Брат, как и в детстве, несильно дернул сестру за косу.

– Хотела б ты, Соня, давно б сама правила. Думаешь, я не понимаю? Но ты меня любишь, а Елена – Саньку?

– Дай время.

– Было б у нас это время…

Малышня, наконец заметив родителей, с радостным визгом повисла на ком придется, и в очередной раз Софья подумала, что это – шаг вперед и к лучшему. Вспомнила Алексея Михайловича, тихонько вздохнула…

Эх, Тишайший… Ты своих детей тоже любил, но как-то иначе, наверное. У тебя так на шее не повисеть было, не поплакаться, не пожаловаться, не открыться. Сейчас Соня точно знала, что с любой бедой дети придут к ним. Не просить о разрешении, нет! А просто – рассказать. Довериться!

Вот оно – то слово. Тишайший своих детей тоже любил, но вот доверия между ними никогда не было. Не понял бы, не принял, не смог…

А они – смогли. Но что вырастет из этих зерен?

Будем воспитывать. Иначе и не скажешь.

– Мерзавцы!

Карл был в ярости – и его можно было понять. Не утешал даже второй ребенок – и тоже мальчик. Нет, вы только подумайте! Он тратит бешеные деньги, время, силы на то, чтобы добиться доверия шотландцев, а Людовик предлагает им свою кандидатуру! Законного сына последнего Стюарта! Ну и что будут делать вожди горских кланов?!

Да попросту работать на обе стороны! Датчане-то в это не лезут, сидят тихо, только колонии себе откусывают, по кусочку то здесь, то там, а вот он – полез. Мало оказалось реформ!

Хотя и реформы… м-да… Как русским удается их проводить без народных смут?! И где они берут на это деньги?! Приказы потихоньку реформируют, какой-то табель о рангах ввели, приравняли военные и статские чины, с налоговой системой мудрят, дороги строят… И ведь все спокойно!

Как?!

Карл не мог знать, что сейчас примерно треть разных чинов занимали уже выкормыши Алексея и царевичевой школы. Вот и проходило гладко. Знали, кто чем дышит, кто чего хочет, кого припугнуть можно, кого поддержать. Больше всего сейчас эта система напоминала паутину. Безродные дети за свое будущее готовы были кого хочешь загрызть – и грызли.

У него-то такого не было! Был риксдаг, в котором грести под себя и топить врага считалось хорошим тоном, так аристократы и действовали. Там, где Карл, образно говоря, выгребал против течения на реке с порогами, Алексей спокойно шел вброд. Дорога-то известна!

А с Шотландией! Деньги туда шли, шло оружие, а толку – ноль! Кланы разделились примерно пополам и принялись воевать между собой. И хоть бы окончательно друг друга перерезали!

– Еще и этот ублюдок!

Сын Якова почему-то вызывал особое негодование. И признавать его законным Карл отказывался, что есть силы мутя воду. Папа Римский, кстати, тоже колебался, но тут не ясно, чего было больше – политики или нелюбви к Людовику. Тот-то активно поддерживал малыша и его мать, злые языки шептались, что и по ночам в том числе. Так что Анжелика де Фотанж может остаться без венценосного покровителя.

С другой стороны, зачат малыш еще при жизни отца, внешне вроде как похож, свечку над его матерью никто не держал, а что она в свое время, говорят, и с Карлом, и с Яковом…

А где свидетели? Насплетничать-то чего хочешь можно!

И все-таки наследование по мужской линии идет, чай, корона не сифилис, через баб не передастся…

Вот это Карла и бесило.

Мать, единственная, кто мог видеть сына в припадке ярости, положила ему руку на плечо.

– Милый, подумай: ты уверен, что нам нужна эта Шотландия? Кажется, свара растянется надолго…

– Уступить Людовику?!

– Ему и уступить не зазорно!

– Мам, если мы получим Шотландию, то получим и Англию. Ты сама видишь, как укрепляются русские… На море мы их переиграть не смогли, на суше – тем более не сможем. А вот если за нами будут еще и английские ресурсы… Пусть не я, пусть мой сын или внук, – мы поговорим с подлыми московитами на равных.