Благоразумные люди всегда ищут возможность завести семью, детей, иметь надёжную работу и высокое положение в обществе. Я уже не говорю о том, – почти до шёпота сбавил тон Шимон. – Каким образом у меня на свадьбе, простая вода вдруг, ни с того ни с сего стала превосходным, изумительного вкуса вином? А? Я его сам пробовал. Потому говорю тебе Марьям, нашего Йешу надо спасать. Спасать пока не поздно. Потому как в своей одержимости он рискует своей жизнью. Ведь именно нечистый толкает его на конфликт с фарисеями.

– Что же нам делать-то, Шимон?

– Идти в Кфар-Нахум, – пожал плечами Шимон. – Люди говорят, что он туда направился. Возьмём с собою Йакова, Иосийя и Йехуду. Ведь если бес в нём будет сопротивляться, то придётся приложить немало усилий, чтобы его связать.

Ты пойми, – видя её горестное состояние с опущенными руками и поникшим взором, словно земля ушла от её ступней, подошёл Шимон, нежно опуская свою руку на её плечо. – Я люблю нашего Йешу. Пусть он мне и сводный, но всё же брат. Потому желаю для него только блага.

В Йерушалайме есть заклинатели духов, изгоняющие бесов. Теми средствами, что оставил, как своё наследие, благословенный Шломо. Говорят, что в ноздри вставляют кольцо, снабжённое каким-то корнем, и через него вытягивают бесов. А потом приказывают нечистому перевернуть чашку с водой, чтобы показать всем, что бес действительно вышел. Так что не волнуйся, нам помогут. Да не оставит Всевышний благостью своею нас недостойных. А теперь собирайся и в путь. Время не ждёт.

***

– Посмотри, – толкнул один молодой фарисей другого, стоя в отдалении и наблюдая как новый учитель, закончив свою проповедь на берегу моря, разговаривал и исцелял обременённых. – Вроде бы вон тот, что почти бежит по улице, расталкивая прохожих, похож на начальника синагоги?

– Да, это он, – присмотревшись, подтвердил другой. – Вроде бы уважаемый всеми иудей, а позволяет себе такую небрежность в одежде и поведении. Ведь давно уже не молодой, в преклонных летах, а так себя ведёт, – зацокал языком он.

– Ай, нехорошо.

Тем временем человек, буквально разрезая толпу, неудержимо протискивался вперёд.

– Это же Яир, начальник нашей синагоги. Не просто начальник, а главный старейшина. Надзирающий за всем, что происходит в доме молитвы.

– Так спешит, значит что-то случилось, – раздавались возгласы из толпы.

Тем временем тот, наконец, приблизившись к Йешуа, пал перед ним ниц. По толпе прокатился вздох изумления.

– К твоим стопам припадаю, человек Йегова и о милости твоей прошу.

– Встань, – мягко произнёс Йешуа, кончиками пальцев прикасаясь к его плечам.

– Дочь у меня, двенадцати лет, – стал повествовать Яир. – Единственный ребёнок данный мне А-Шемом. Только вошла в возраст женщины. Утешение и ясный свет своих родителей. Лежит при смерти в доме моём и угасает, словно фитиль в светильнике.

Престарелый мужчина с трудом поднялся на ноги.

– Я обращался ко всякого рода лекарям, испробовал все возможные методы лечения. Но ничто не принесло пользы. Все оказались бессильны против болезни. Мой маленький, женственный цветочек увядает день ото дня. Солнечное сияние её безоблачного детства постепенно превратилось в смертную тень, – голос его дрогнул, а морщинистое лицо пробороздили первые принародные капли слёз. – Я достиг самого высокого положения и уважения в глазах своих соплеменников. Приложил немало усилий, чтобы подняться по общественной лестнице. И вот, жизнь, дающая мне всё возможное щедрой рукой, готова отнять самое драгоценное, что у меня есть. Заря радости, уже готова обернуться ночью траура. Мне уже не важно, как и что обо мне подумают люди. Я не боюсь больше насмешек и презрения своих собратьев. Я присутствовал при изгнании беса в синагоге, и видел излечённых тобою людей. Потому смиренно припадаю к стопам твоим и молю тебя об исцелении. Ты единственный, кто в силах мне помочь.