Посмотрим, как обстоит дело с нормой потреблением у более высокоразвитых животных.

В какой-то степени лев, владеющий прайдом, паразитирует на охотничьих усилиях самок, но слишком наглому самцу самки не дадут чрезмерно большую долю – такие претензии смертельно опасны для самца. Было бы правильно сказать, что таким образом самки оплачивают добытым ими свежим мясом сексуальные усилия самца по воспроизведению прайда.

Вот самец гориллы, он ест ту растительность, до которой может дотянутся, как и все остальные члены его группы. Обладание довольно большим гаремом скорее обязанность, подстегиваемая гормональным фоном, нежели некое сверхпотребление. Тем более, что свое право на продолжение рода ему приходится постоянно отстаивать в схватках с другими самцами. А это не только чревато травмами, но и требует больших энергетических затрат.

Наиболее близки к человеку шимпанзе, но и тут никакого элитарного сверхпотребления нет, ведущий самец вынужден делиться добытым мясом хотя бы с группой поддержки (у шимпанзе мясо редкая пища, зачастую требующая коллективных охотничьих усилий). В противном случае его верховенство может быть быстро поставлено под сомнение всем коллективом. А на расправу шимпанзе весьма скоры. И хорошо если дело окончится крепкой взбучкой и изгнанием, частенько группа убивает вождя и обгладывает его мясо.

Нет никаких сомнений, что и древний человек в этом смысле мало отличался от шимпанзе. По состоянию ископаемых зубов и костей древних охотников установлено, что взрослые мужчины питались мясом в большей степени, чем женщины и дети. Однако, ни женщины, ни дети не способны днями охотится за животными в дальних охотничьих экспедициях. Естественно, что забив большое животное, охотники тут же, на месте, съедали приличное количество мяса, чтобы восполнить свои энергетические потери, не забывая принести долю женщинам и детям, или посылая к ним гонца. Если же охотники возвращались на стоянку без добычи, их ждал минимальный набор из ягод, корнеплодов, иногда улиток, собранный женщинами и детьми. Да и сейчас приблизительно так жизнь и устроена в племенах аборигенов Австралии и бушменов в Африке. Таких примеров можно привести несметное количество, но это мало что прибавит к сути вопроса. А она состоит в том, что в группе животных управляющее звено или звено, обладающее информацией о пище, никаких особенных прав в распределении добываемой группой пищи, не имеют. Такое поведение диктуется естественной, неосознанно оптимизированной, стратегией выживания группы особей и даже вида в целом.

Если мыслить шире, то можно сказать, что в нормальных условиях меру воспроизводства и потребления видов устанавливает биоценоз в целом, стремясь сохранить динамическое равновесие и стабильность в имеющихся экологических нишах. Устанавливается же эта мера оборотом материи и энергии в пищевых цепочках. Основное качество этой меры состоит в преобладании общественного по своему характеру потребления над индивидуальным. Т. е. норматив индивидуального потребления таков, что позволяет только выживать и обеспечивать самовоспроизводство.

Мозг человека требует до трети всех наличных энергоресурсов организма, т. е. мозг человека явно избыточен для простого выживания в природе. Зачем же биосфере нужная такая аномалия? Пожалуй, единственный ответ может быть найден в том, что такая аномалия перераспределяет энергию, которой располагает организм, на некие фундаментальные цели, важные не только для биосферы в целом, но и для чего-то большего. Отсюда вытекает естественное отношение к сверхпотреблению: «Легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богатому попасть в рай». Демонизм избыточного потребления в человеческом обществе состоит в том, что индивидуальное сознание сверхпотребляющего угнетает сознание других членов общества, отнимая у них ту часть предоставленной Богом энергии, которая была предназначена на цели осознания себя, социума и Бога. Ибо всю оставшуюся энергию человек принужден будет тратить на цели только биологического выживания и (если на это останется) самовоспроизводства. При этом сам сверхпотребляющий тратит общественную по своей природе энергию (в том числе в виде деятельности своего личного мозга) и свое время жизни на цели, которые в физическом смысле являются энтропийными, т. е. переводящие дефицитную и общую энергию в неиспользуемое качество. Например, на бесполезную для целей развития общества роскошь и т. п.