Первой приближающийся экипаж заметила Сьюзан – она специально поднялась в библиотеку, откуда открывался лучший вид на дорогу. Едва переполненная приятным возбуждением девушка вбежала в комнату, где ожидали остальные приглашенные, как стало слышно приглушенный топот копыт и стук колес. Робинсоны, а с ними и сестры Айвз вышли во двор, образовав небольшое столпотворение: Сьюзан рвалась вперед, ее пыталась удержать Джулия, и обе мешали отцу пройти к калитке. Эбигейл благоразумно держалась позади, точно зная, что без нее экипаж с места не тронется.

Когда недоразумение с толкотней разрешилось, обнаружилось, что вместе с Мэллоуном в ландо приехал незнакомый молодой мужчина. Всем своим видом он показывал, как ему некомфортно: морщился, кривил губы, даже отвечал на приветствия торговца и его семьи неохотно. И все-таки в глубине бледно-карих глаз мелькал, словно проблеск монетки в воде, интерес.

Незнакомца звали Икабод Роудвуд, служил он в некоем Специальном Отделе Полиции Ее Королевского Величества. Звучало это внушительно, поэтому Робинсоны преисполнились уважения. А вот денежное довольствие отдела – судя по стоптанным ботинкам и поношенному костюму гостя – было так себе, или, что вероятнее, инспектора стояли в самом низу его иерархии. На Эбигейл мистер Роудвуд обратил такое же внимание, как и на Джулию со Сьюзан, то есть никакое: кивнул, пробормотал что-то вроде «очень приятно» и тут же отвернулся. Хам!

Покончив с представлением, все загрузились в экипажи, и они бодро покатили к выбранному для пикника месту.

Эбигейл села напротив Мэллоуна, с ней этой чести удостоилась Сьюзан, а во втором экипаже разместились остальные Робинсоны вместе с Мэри. Роудвуд сидел рядом с виконтом, и вскоре Эбигейл заметила, что впечатление рассеянности и недовольства, которое он создавал, обманчиво. Господин инспектор внимательно слушал каждое слово Мэллоуна. Пусть тот и не был многословен из-за трескотни Сьюзан, но долг вежливости не позволял ему совсем отмалчиваться. Едва у младшей дочери торговца заканчивался воздух в легких и она брала паузу, как он заполнял ее, умело направляя разговор.

– Как жаль, что мистер Джозеф не с нами! – бестактно заявила Сьюзан, и Эбигейл заметила, как хищно блеснули глаза Роудвуда. – Ох! Что это я! Простите!

– Все хорошо, мисс Робинсон, – смиренно произнес Кристофер, и понять, испытывает ли он раздражение или огорчение, было невозможно. – Гибель моего брата – это большой удар для нас, но Спаситель учит смирению.

Эбигейл с трудом удержалась от того, чтобы не склонить голову к плечу, скептически изломив бровь, а вот господин инспектор подобной выдержкой похвастаться не мог: он отвернулся от Мэллоуна и скривился так, словно хлебнул уксуса. Впрочем, заметила это только Эбигейл, наблюдавшая за ним, а Сьюзан смотрела лишь на Мэллоуна и, судя по глупому лицу, не видела больше ничего.

На поляне, к удивлению гостей, все уже подготовили: на траве под старыми яблонями расстелили покрывала, на них изящно расставили блюда с закусками и графины с домашним лимонадом. По центру возвышалась корзина с фруктами; над ней вилась одинокая оса, не решаясь присесть, и ее басовитое жужжание ярко выделялось из оркестра кузнечиков и шелеста листвы. Эбигейл с удовольствием подставила лицо ветерку, вдыхая приятный запах нагретой земли и зелени. От места, где остановились экипажи, до самой полянки пришлось пройтись, и Эбигейл успела пожалеть, что облачилась в одежду «настоящей леди», в блузе сейчас было бы куда комфортнее. Но она не могла не признать: место Мэллоун нашел чудесное. Отсюда открывался сказочный вид на Мэллоуншир с его черепичными крышами, домиками, увитыми диким виноградом и плющом, и старой церковью с острым шпилем. За городком начинались поля и фермы, но разглядеть их отсюда не представлялось возможным.