А там, на севере, всё чётче и чётче вырисовывались заснеженные горы и скалы, укрытые густыми облаками. И чем дольше мы ехали, тем резче они становились.

И вот на исходе третьего дня мы увидели впереди большие каменные стены и тяжелые ворота.

– Вот и граница, – сообщил Феб, которому сегодня выпала честь рулить нашей повозкой. – А за ней дом.

Я пододвинулась поближе к нему и, ловко перекинув ногу, села рядом, поправляя юбку.

– И что теперь?

– Немного отдохнём, заберём группу воинов и двинемся дальше в путь.

– Воинов с Иллиума?

Ликан рассмеялся и покачал головой, стрельнув на меня зелёным взглядом из-под светлой челки.

– Ты что? Нет. Твои соотечественники еще два года будут обучаться здесь, прежде чем попадут в Ардан. Ты не забыла, что мы забираем людей на пять лет?

– Забудешь такое, – пробурчала я, убирая руки в мохнатые варежки.

Солнце уже скрылось за тучей, и снова стало прохладно.

– Так вот, в Ардане они проводят всего три года. Нам нужны воины, а не вчерашние крестьяне. Лишние смерти нам ни к чему. Мы заберём другую группу.

– И в Ардан, – кивнула я, наблюдая, как мимо на коне проехал Блейн. Надо сказать, смотрелся он на нём весьма эффектно и отлично знал об этом. – Какой он?

– Ты разве не читала книжек?

– Читала и спрашивала Галию и остальных. Но это же совсем другое. Ардан – твоя родина, и чувства она у тебя вызывает совсем иные.

Феб снова бросил на меня странный взгляд.

– Знаешь, на моей памяти ты первая, кто этим интересуется.

– Правда?

– Для вас, послушниц, это ноша, тяжелая, иной раз невыносимая. И я это прекрасно понимаю. И никто не хочет знать больше нужного. Но ты нет. Почему тебе это интересно?

– Не знаю. Разве это плохо?

– Любопытно. Ты с каждым разом всё больше поражаешь, Айвири.

– Ну уж нет, – тихо рассмеялась я. – Не надо мне приписывать то, чего нет. Я просто любопытна, и только. Нам предстоит прожить за этими стенами целый год. Почему бы не узнать о стране поподробнее?

Феб задумался на мгновение, подгоняя четвёрку лошадей, что тащили по дороге нашу кибитку.

– Ардан – это яркие закаты. Никогда таких не видел, даже у вас в Иллиуме. Они неповторимы и удивительны. Когда желтое солнце все медленнее и медленнее клонится к горизонту, окрашивая верхушки деревьев в малиновый цвет. А восходы как красивы! Солнце такое яркое, что глаза слепит, и каждый лучик находит своё отражение в снеге. И воздух такой студёный и чистый, что словно звенит. И так хочется надышаться им, а нельзя. Он обжигает лёгкие, и голова кружится, как от хмельного вина. А эти ароматы холода, мороза и сосен… Будто самый сладкий напиток, – произнёс ликан, глядя перед собой, пока неожиданно не запнулся. – Прости, что-то я увлёкся.

– Нет, продолжай. Это… красиво, – поспешно произнесла я, пододвигаясь поближе.

Здесь, среди серых туч, грязи, слякоти и ухабистых дорог, его рассказ воспринимался как чудо.

– Ардан – это не только снег и холод, на века застывшие реки и огромные прозрачные сосульки, но и жаркие костры до самых небес, которые принято жечь на празднике Великой ночи. Девушки берутся за руки и прыгают через них, не боясь сгореть. А какие звезды у нас! Такие яркие, искрящиеся, словно кто-то разбросал по синему небу искры костра, и они сияют вечными угольками, даря свой свет нам. Снег мягкий, рыхлый и воздушный. Мы, принимая второю ипостась, вдоволь можем понырять в него. Только я тебе никогда этого не говорил, – заговорщицки шепнул мне Феб. – Иной раз сугробы достигают двух метров. Детвора, несмотря на морозы, готова там днями возиться, строить ледяные горки, замки и крепости, устраивая снежные бои.