– Но я же… – Айвари вспомнил истории Шанри о слугах Правителя льда и дозволенном им и умолк.

– Я должна рассказать обо всем Снору. Боюсь, что тебе придется отвечать перед самим Правителем Льда!

Голос Глери сорвался. Она расправила крылья и захлопала ими так, словно хотела взлететь. Но через минуту дракона опустилась на землю.

– Лучше бы ты стал волком, – уже мягче произнесла она.

– Но я… я… я всего лишь хотел защитить Нагури. Этот человек мог убить его, у него были стрелы!

– Убить снежного дракона не так просто. Намного проще отнять искру, а вместе с нею и жизнь у теплокровного. Одного касания может быть достаточно. Именно поэтому нам запрещено их трогать.

– Но…

Айвари опустил голову, старшая во всем была права.

– Если человек умрет – умреш-шь и ты, – понизив голос до шелеста ветра, прошептала дракона.

Она встала и одним прыжком преодолела расстояние до избушки. Глери прикрыла глаза, чтобы лучше чувствовать слабеющую искру в теле стрелка. Человеческий детеныш был еще жив, но искра тлела в нем подобно последнему угольку на пепелище. Если его не отогреть в ближайшие полчаса, то он умрет. Дракона чувствовала вину перед Айвари. Если бы она не заступилась за него перед Снором, малыш бы остался дома, и теперь не грозила бы ему смерть. «Снор будет в бешенстве», – с грустью подумала она, пытаясь сообразить, как согреть человека.

Нагури следил за старшей, не сводя глаз. Больше всего он боялся услышать от Глери, что стрелок мертв. Дракона медленно обошла избушку и запустила в распахнутую дверь лапу. Вскоре она вытащила гнутую резную палку, покрывшуюся инеем от ее прикосновения, на обоих концах палки болтались куски тетивы.

– Айвари, – позвала Глери.

Ответа не последовало. Прислушавшись, дракона позвала снова, перекрикивая ветер.

– Айвари! Иди сюда!

Но вновь не услышала ничего, кроме ветера.

– Глупец, – прошептала дракона, неожиданно охрипнув.

Что ей было делать? Спасать человека, или броситься в погоню за сбежавшим мальчишкой, или… Она не знала, глядя на лопнувшую тетиву самодельного лука.

«Если погибнет человек – умрет и Айвари», – через минуту подумала дракона. Она снова прикрыла глаза, надеясь услышать голоса или поступь людей. Ветер стал ее ушами.

– Спрячься, – прошипела она.

Нагури заковылял к дальнему берегу.

– Живее!

– Больно, – пожаловался юный дракон, но обернувшись к старшей, прибавил шагу.

Наконец он поравнялся с зарослями ивняка, заметенного снегом, лег возле них и замер. Издалека Нагури выглядел как еще один сугроб, которым метель укрыла деревья.

Ветер летел к деревне, скользил между домов, гладил обледенелые заборы, дворовых котов и теребил шерсть собак. Но все люди сидели по избам. Тогда, повинуясь воле Глери, он словно ищейка закружил по полям и канавам, взметая снег и ища следы. И наконец драконе повезло: двое охотников остановились на кромке леса.

– Переждем, – сказал один, распрямляясь и наматывая на кулак веревку, к другому концу которой были привязаны сани.

Темные сучья, наваленные на салазках, топырились в разные стороны, цепляясь за кусты и стволы, словно не хотели покидать родной лес.

– Волки ждать не будут, – отозвался второй, на всякий случай накладывая стрелу на лук.

– В такую круговерть мимо родного дома в пяти шагах пройдешь и не заметишь, а тут через поле идти. До деревни рукой подать, а до темноты должно распогодиться, не январь же.

– Хотелось бы верить. Ночью мы точно долго не протянем.

Охотник, тащивший сани, хотел возразить, но что-то больно ударило по ноге. Он охнул, потирая ушибленное место. Рядом со снегоступом валялся мальчишеский лук. Порванная тетива намоталась на плечи, рукоять обледенела. Мужчина хотел поднять чужое оружие, но то, будто живое, скользнуло по насту и остановилось в шаге.