— Он очень красивый, — с придыханием пролепетала Софи, осторожно подхватив его двумя пальчиками.

— Да? — с сомнением посмотрела на неровные и толстые края лепестков, вспомнив, что можно было оттенить их соком свёклы или малины, добавила, — он съедобный.

— Цветок? — изумлённо воскликнула девочка, неловко дёрнув рукой в которой держала поделку, из-за чего небольшой бутон отвалился и упал на кровать, — ой!

— Ничего страшного, я позже ещё слеплю, — успокоила расстроенную малышку, шепнув, — он сладкий, ешь, пока Велма не увидела, сегодня можно отойти от правил.

— Сладкий, — подтвердила Софи, закинув в рот веточку, заговорщицки мне подмигнув.

И я лепила, на протяжении трёх ночей, но как тот самый первый мой цветок у меня больше слепить не получалось. Жалкая пародия, которую я дарила Софи, храня в шкатулке свой секрет, время от времени вдохновляясь, заглядывая под чуть приоткрытую крышку.

— Айрис, неси скорей овощи, Лета пошевеливайся, гости ждут! — кричала на всех Велма, как полководец во время штурма. А всё потому, что день рождения его светлости наступил и со вчерашнего дня в замке полно гостей, которые хотят: есть, пить и спать. Миссис Мэдисон пригласила с деревни двух женщин, которые помогали Грете со стиркой. На кухне Велме и мне подсобляли две сестрички из Нэка, которых уже однажды приглашали в замок и подзаработать они были совсем не прочь. К нам же присоседились Летта Дора, а вот обслуживать гостей мисс Гвендолин привезла девушек из самой столицы. Эту несправедливость целых два дня обсуждали Лета и Дора, насылая на бедную голову мисс все кары небесные.

Я же тихо радовалась, что кухню мне не нужно покидать. Убирать в покоях после гостей тоже и меня несказанно радовало, что и видеть их надменные морды мне тоже не приходилось. Да, на кухне работа грязная, жаркая, но всё же это гораздо лучше, чем обслуживать подвыпивших мужчин. В моей памяти были ещё свежи неприятные сцены в трактире «У тётушки Берты».

— Ох! Ещё два дня и будет спокойней, — просипела Лета, врываясь на кухню с огромным подносом, заставленным грязной посудой.

— Ты что? В зал ходила, — рыкнула на неё Велма, суровым взглядом показав на поднос.

— Нет, этим расфуфыренным дамочкам неприятно заходить сюда, вот оставляют подносы в коридоре, а мы с Дорой на кухню таскаем, — презрительно фыркнула служанка, расправив плечи, отправилась назад, бурча себе под нос, — патлы бы им напудренные выдрать.

— Вот вертихвостка, — хмыкнула Велва, тут же зажав себе ладошкой рот, взглянула на Софи. Девочка же с увлечением раскладывала на тарелку нарезанные овощи и совершенно не обратила внимание на ругань кухарки, — Айрис, сбегай к выходу, там Чад должен был оставить груши свежие, а то эти совсем мягкие стали.

— Хорошо, — кивнула, отложив нож и кусок балыка, рванула к выходу. Но тихий, полный злости шёпот заставил меня резко остановиться. За углом, где я скрылась в тени стен, находился коридор, который вёл во двор, в общий коридор ведущий в холл замка, а также в дополнительный закуток, где иногда хранились продукты, заносимые Чадом с улицы.

— Пять лет прошло, а он до сих пор не сделал тебя своей женой, — прозвучал презрителен голос, принадлежащий мужчине.

— Три года, два он соблюдал траур, — поправил его женский.

— Ты должна стать его супругой до конца этого года. Заберись к нему в постель, раз влюбить в себя не смогла, всё что угодно. Я много сделал для тебя, даже когда ты его упустила. Дочь, слишком долго… я не могу больше оплачивать твои наряды, мне уже никто не ссудит и тала.

— Он сделает, — уверенно заявила девушка, — он уже не может без меня, осталось подтолкнуть.