Но я не просыпалась – и при этом ощущала боль, когда била и щипала себя.

«Это странно! Неужели я не сплю? Но как такое возможно?»

– Ты кто? – пока я размышляла, дяденька очнулся, поднялся и, держась за голову, заговорил со мной.

– Я-то кто? – мой напор испугал его ещё больше. – Я – Айко, а ты?

– Это что за имя такое – эльфийское, что ли?

– Не-а. Японское!

– Я слышал, что японцы небольшого роста, но, чтобы прямо такие крохи…

– Я не японка, я – русская! Просто у нас в семье любят всё японское, понимаешь?

– А-а-а. Ну, ОК!

– Что ты сказал?

– Я сказал: ну, ОК!

– Что такое ОК?

– В каком смысле? – удивился дядька.

– В прямом.

– Это… Ну, это что-то вроде «хорошо»! Но на американский манер.

– На американский? Ты что же, – засмеялась я, – шпион?

– Если все, кто говорит так в нашей стране – шпионы, то у нас вся страна шпионов.

– Неправда, я не слышала этого «ОК» ни разу.

– Странно, – недоверчиво сказал дяденька, – даже по телевизору и в кино так говорят. Хотя, что тут странного, если я стою посреди оранжереи и разговариваю с тобой. Ты же, вон, в дереве живёшь.

– Я не живу в дереве. Я живу на улице Чернышевского, дом четырнадцать, строение один, с папой и мамой, а тут я … просто во сне оказалась, ты мне снишься, и ты очень забавный.

– Так ты думаешь, что я – твой сон?

– Ну, конечно. И вообще, верить в чудеса, когда на дворе тысяча девятьсот восемьдесят первый год, очень странно и глупо.

– Как ты сказала?

– Я сказала: глупо!

– Нет-нет, какой год сейчас?

– Тысяча девятьсот восемьдесят первый.

Теперь смеялся уже мой собеседник, и меня это повеселило.

– Я рада, что ты себя уже хорошо чувствуешь.

– Кстати, да. Ещё пару минут назад у меня страшно болела голова. Неудивительно – так грохнулся!

– Так что же тебя рассмешило? – спросила я.

– М-м-м, как бы тебе сказать… Наверное, то, что сейчас уж точно не тот год, который ты назвала.

– И какой же, интересно знать?

– Вообще-то, две тысячи двадцатый.

– Ага, – засмеялась я ещё пуще. – А ты – инопланетянин?

И тут уже мы оба расхохотались.

– Нет-нет, куда мне, я – простой рабочий. У них тут в оранжерее проверка была, пожарники сказали двери сменить, вот я и занимаюсь установкой дверей.

– Ясно! Инопланетный рабочий!

– Слушай, а я ведь не шучу. Сейчас и правда две тысячи двадцатый, вот, посмотри.

Дядька вынул из кармана какой-то предмет, нажал на него и протянул мне. Предмет напоминал маленький плоский телевизор, я даже закрыла от неожиданности глаза. Открыв их, я увидела на экране дату: «29.05.2020».

– Это сегодняшнее число, – сказал дядька.

– Хм, а что это за штука у тебя в руках?

– Это телефон, кстати, неплохой: тут и вайфай, и НФС, и в игры можно поиграть.

– В игры?

– Ну, да.

– Знаешь, дело в том, что у меня болезнь Урбаха-Вите – отсутствие страха. Поэтому я и не испугалась всего этого. Но если бы у меня не было этой болезни, я бы, наверное, очень сильно испугалась.

– Чего же тут пугаться? – спросил он.

– А того, что я – маленькая девочка, оказавшаяся непонятно где…

– Почему непонятно? – перебил мой новый знакомый. – Это Земля, Москва, Ботанический сад… Две тысячи двадцатый год, правда.

– Две тысячи двадцатый. Вот тебе и Тануки…

– Ого, да ты светишься…Стой-стой, осторожно!

Эти слова странного дяденьки я слышала уже как будто во сне, ведь я потеряла сознание.

Глава третья. Миша

Я открыла глаза и улыбнулась. «Всё-таки это был сон», – подумала я про себя.

– Мама, папа! – прокричала я, – сейчас я вам такой удивительный сон расскажу, вы не пове….

Я встала с кровати и поняла: тут что-то не так. Я лежала на подушке, на голове был какой-то колпак, а накрыта я была огромным носком. Как я это поняла, спросите вы? Моя кровать находилась напротив зеркала.