Откуда-то из глубины темного коридора выплыла дородная женская фигура в цветастом халате и наверченном на манер тюрбана полотенцем на голове.

– Так, уйди отсюда, – Мань развернула подвыпившего супруга и затолкала его в ближайшую комнату. Не говоря ни слова, она зашла за ним следом и хлопнула дверью.

Грузчики занесли наши вещи в две небольшие комнатушки, получили от мамы деньги и уехали.

– Ну… с новосельем.

Я сразу попросил поставить велосипед за дверью, чтобы его не было видно, как заходишь в комнату. Мне очень не понравился этот сосед. Не вызывал он доверия. Ни капли.

– Пока поживем так. Со временем обустроимся, – пообещала она. – А пока давайте вещи разберем.

Она вышла на кухню. Я выглянул следом за ней в коридор, чтобы хотя бы визуально найти туалет.

– А, у нас дети теперь будут жить! – Я еле удержался, чтобы не обделаться от неожиданности.

– Здравствуйте, – произнес я.

Мужичок, расписанный синими татуировками так, что казалось, будто это его родной цвет кожи, заговорщицки подмигнул мне и чиркнул спичкой, прикуривая папиросу.

– Как звать?

– Святослав, – немного замявшись, ответил я.

– А че так нерешительно?

Я промолчал.

– Э, я не кусаюсь. Только иногда, – мужик громко заржал.

– Извините, где здесь туалет? – собрался с духом я.

– Ааа, вот че ты молчишь-то! Вон там, по коридору прямо, последняя дверь направо, – мужик согнулся от хохота.

Я нахмурился и пошел в указанном направлении. Открыл дверь и невольно отпрянул назад: туалет представлял собой кошмарное зрелище. «Фу, грязища какая», – с тоской подумал я.

Скоро мама присмотрела подходящее для магазина помещение. Оно находилось в бывшем заброшенном общежитии в три этажа. Мама договорилась об аренде и закупила товары. В скором времени дела ее пошли в гору, и небольшой магазинчик стал приносить какой-никакой доход.

Свой магазин она вскоре превратила в полукафе. Часть площади сдала в субаренду под игровой уголок, новый арендатор купил несколько игровых приставок PlayStation первого поколения и сдавал школьникам по часам. Дела шли хорошо, были планы расширяться и часть пустующих комнат превратить в гостиничные номера для приезжих. Юра же без конца таскал из магазина товар – «гостинчики» для недобропорядочных блюстителей закона. На каждом углу он жаловался, что его притесняет уборщица – так он называл мою маму, настоящую владелицу их якобы совместного бизнеса, – и мнит себя хозяйкой. К маме приходили с угрозами, разборками, она стойко их переносила и пыталась доказать, что это ее и только ее вложения, что это она, а не Юра, продала квартиру, чтобы начать бизнес. Но ее никто не слушал.

Всё, чего добивался от этой травли Юра, – чтобы мама отказалась от магазина в его пользу. Но так как выбранный способ никак не влиял на мамину решимость, Юра однажды поменял на входной двери замок. Когда мама стала обращаться в милицию и другие инстанции, всё было тщетно: Юра успел подкупить всех, кто мог ей помочь. Вот тут мамино терпение лопнуло.

При первой возможности она обратилась к ребятам из патрульно-постовой службы. «Вы можете его просто взять и повязать хотя бы на два часа? Без всяких обязательств, этого времени мне хватит», – попросила мама.

Юру задержали. Пока его везли в отделение, мама с кувалдой отправилась в магазин. Она разгромила свое детище начисто, а оставшийся товар погрузила в заранее заказанную машину и перевезла в нашу комнату.

Юру не смогли задержать надолго, но времени оказалось достаточно. Так магазин закрылся. Юра восстанавливать его не стал, а у мамы не осталось денег на аренду и обустройство другого помещения.