– Нет, ты меня прости Влад, но я уезжаю. Ты меня привез в Москву —хорошо. Я согласна жить вдалеке от родителей и не видеть их по полгода. Растить одна ребенка – я согласна. Но я не согласна здесь умирать. А это настоящая война. – Алсу ткнула в окно.

Я сегодня видела, как прямо у наших окон пенсионера ударили дубинкой по голове.

Он так и лежал здесь в кустах. Пока его не оттащили за руки-ноги, как матрас.

Нет, спасибо. Я не готова так рисковать Олежиком. Я все решила. Я уезжаю к родителям. Когда все утихомирится, вернусь. Ты можешь ехать с нами. Нет, я настаиваю чтобы ты ехал с нами. Здесь опасно, а там большой дом, всем места хватит.

Влад открыл рот, чтобы хоть как-то успокоить жену. Наверное, хотел сказать: не драматизируй, завтра их всех разгонят.

Но вместо слов раздались выстрелы. Стреляли из автомата. Очередью.

Все упали на пол. Четвёртый этаж, и казалось, что ты на стрельбище.

Рано утром до рассвета Влад сам вывез жену с ребенком на вокзал.

Прошло три месяца. Путч стих, пыль улеглась и раздался звонок.

Представились из американского научного сообщества имени Вашингтона.

– Господин Веров, мы в лице всей мировой науки настаиваем, чтобы вы покинули Москву. Это недопустимо, чтобы люди вашего уровня подвергались такому риску.

Если с вами что-то случится, это станет утратой не только для ваших близких, но и для всего человечества. Приезжайте. Мы возьмем на себя все организационные вопросы. Вы получите патенты и процент с продаж своих изобретений. Вы станете миллионером. Мы дадим вам грин карту, а потом можно будет поднять вопрос о гражданстве.

Черт подери, господин Веров. Если вам все равно на себя, пожалуйста, сделаете это ради науки!

Влад тянул с ответом, держал трубку у уха и представлял, как целые семьи сгорают в железных коробках. Как композиторам отрывает руки, как певцам разрывает гортань. Он все это видел и сейчас, и каждую ночь.

Сотни тысяч, миллионы невинно убиенных, отданных в жертву прогрессу хороших людей на одной чаше весов, а на второй – семья.

Кем я буду, если разрушу жизнь людям, которые поверили мне всем сердцем.

Разве такой человек сможет потом создать что-нибудь хорошее. Нет, это будет мой первый шаг на пути ко злу. Я знаю это. Я могу быть очень плохим. И я боюсь этого. Я не хочу становится тем, кто сможет перешагнуть хотя через одного упавшего.

А сейчас упали мой сын и жена. Как я могу переступить через них?

В кого я превращусь, если смогу. Будут ли потом мне по-прежнему дороги виртуальные сотни тысяч? Или, может быть, я смирюсь с их смертями, так же как смирился с разбитым сердцем жены и одиночеством сына.

Может быть, люди гибнут не без причины. Может, их и так слишком много. Когда я начинал работать над «Спасителем» на Планете было 4 миллиарда, сегодня уже 5. По расчётам к 2020 будет 8. Зачем столько людей? Может статься, что сокращение численности населения в скором будущем превратиться в задачу такую же благородную, как спасение жизней сегодня.

Что, если эти чуждые мне мысли со временем станут родными.

Я видел это много раз. Мне снилось пламя, пожирающее всех. В ним погибали и мои родители, и Олежка, и Алсу, там были и другие люди, сотни, тысячи. Все лежали, покрываясь волдырями. И лишь я один свободно дышал в этой жаровне. Огонь не трогал меня. Страдание вокруг, но не во мне. Мне нужно было, чтобы пламя поднялось до небес. Это я поджог Планету. По моей вине огонь сжирал людей. Я создал свое собственное солнце!

Я знаю, кем я могу быть. И если это моя судьба, то я отказываюсь от нее. Сегодня и навсегда.

– Sorry mr. Levitan, I stay here. My best wishes.