Когда он вернулся к себе домой, то, не раздевшись и не почистив зубы, сразу забрался в кровать.

И завершился еще один день.

Сегодня Марк, как и обещал брату, решил навестить бабулю… к тому же у нее можно было бесплатно поесть. Он поднялся пешком на седьмой этаж, – лифт как всегда не работал, – и нажал на дверной звонок. Почти сразу дверь отворилась.

– Ой! – радостно воскликнула старушка, завидев внука. – Какой замечательный сюрприз! Проходи скорее, не стой на пороге, – и она поцеловала его в щеку.

Оказавшись в прихожей, Марк услышал, как в гостиной жужжали телевизионные голоса. Оттуда лились искусственный смех и дебиловатая музыка.

– Тебе, кстати, от Генри «привет», – раздеваясь, припомнил он.

– Ой, как приятно. Большое спасибо. Как он поживает? Ты его видел?

– Да… у него все хорошо.

– Рада за него… очень рада… ну, проходи в зал.

Марк повесил куртку и прошел в гостиную. Бабушка, как оказалось, принимала гостей. На диване сидела девчушка лет одиннадцати, которую он никогда прежде не видел. Когда он вошел в комнату, она развернулась вполоборота, поздоровалась с ним, после чего вновь вперилась в телевизионный ящик, по которому в прайм-тайм крутили какую-то очередную дрянь. Марк сел рядом. Учуяв приторно сладкий цветочный запах, разливавшийся по всей комнате, он невольно поморщился.

«Бабуля что ли опять купила этот омерзительный освежитель воздуха? Дерьмо, а не запах».

– Марк! – вдруг донеслось с кухни. – А подойди-ка на секундочку.

– Иду, – и он поднялся с дивана, и прошел к бабуле. – Что ты хотела?

– Голодный, наверное?

– Немного, – честно ответил Марк.

– Вот, перекуси, пока я картошку доделаю. И отнеси в зал, пусть девочка тоже перекусит.

– А кто она такая, кстати?

– Дочь моей соседки с верхнего этажа. Мамка-то ее вышла замуж за очередного молодого кавалера, прескверного малого как по мне, – добавила старушка шепотом. – И теперь вот супружеская чета укатила на целую неделю в свадебное путешествие. А меня попросили приглядеть за ребенком… деньги оставили, так что мне и грех жаловаться. К тому же с ней мне не так скучно, как одной бывает.

– А больше что ли некому присмотреть?

– Выходит, что некому.

– Ясно, – Марк взял со стола поднос, на котором лежали нарезанные квадратики белого хлеба, намазанные сливочным маслом и завершенные кусочками сыра, и поспешил поскорее убраться с душной кухни.

Он торжественно внес угощение в гостиную.

– Мои любимые мини-бутербродики, – радостно воскликнула девчушка, завидев поднос с вкуснятиной. Она схватила первую попавшуюся тартинку и, не успев даже поднести ко рту, случайно уронила ее на пол, испачкав бабушкин ковер. – Ой! – испуганно произнесла она.

– Бутерброды всегда падают маслом вниз, это из-за смещения центра тяжести. Все дело в масле и сыре…

– Мне теперь влетит, – словно не слушая Марка, прошептала девочка.

– Пустяки, – он поднял хлеб и кусочек сыра, отскочивший в сторону, подул на них, после чего закинул себе в рот, а масло, приставшее к ковру, растер ногой, так что от пятна не осталось и следа. Девочка, увидев, как ловко разрешилась проблема, рассмеялась и потянулась за новой тартинкой.

– А как тебя зовут? – спросила она, принявшись уписывать угощение за обе щеки.

– Марк. А тебя?

– Стекляшка.

– Странное имя выбрала тебе мама.

– Я сама себе его выбрала.

– Да? И что оно означает?

– То, что я прозрачная. Непонятно что ли?

– Это как?

– Меня никто никогда не замечает и не видит.

– Я-то тебя вижу.

– Ты не в счет… вот мама никогда на меня не обращает внимания, постоянно в делах или со своим новым мужем, так что я всегда сама по себе… и в школе точно также.