Из тьмы, казалось, поглощавшей даже мысли, Пэр был вновь вырван неожиданно и мгновенно. Эта смена тьмы и света настолько была резкой, что Пэр первые мгновения не смог увидеть ничего. Он только ощущал абсолютную власть света.

«Милинер Скаретти, вероятно, системы … оптики должны накопить и проанализировать необходимый объем информации…». «Вы правы, милинер Костакис. Я думаю, что нижние полусферы несколько более чувствительны, чем следует…». «Из пакетов импульсов задержки нужно исключить вариативность прохождения, тогда…». «Меня озадачивает латентность уровней обработки информации. Такое впечатление, что мы имеем дело с неким вторичным отражением сигнала…». «Иными словами, вы хотите сказать, будто кто-то неподконтрольно управляет сенсорами, то есть, попросту не хочет открывать затворы зрачков?..». «Именно, милинер Костакис. Никогда еще мне не приходилось иметь дело с таким проявлением свойств донорского мозга…». «Может, следует еще раз пройти цикл очистки селективной области зрения…».

Пэр понял последние слова. Выходит, он сам не хочет заставить себя открыть глаза. Он инстинктивно не желал увидеть те видения, что так испугали и взволновали его в прошлый раз. Но то, что его нежелание прозреть может иметь для него неприятные последствия, Пэр осознал очень отчетливо. Он понимал, что его личность в чужом теле не обнаружена никем и ничем. И, стало быть, нельзя действовать против ожидания его потусторонних существ. Пэр осторожно впустил свет в свое сознание. Это действие немедленно было отмечено существами.

«Все в порядке, милинер Скаретти. Видимо, пока сработала индивидуальная донорская реакция на систему оптических сенсоров…». «Ну что ж, можно считать, что предварительная отладка сенсорных систем закончена…». «Надо оставить контейнер на несколько часов включенным. Прогонять в простом режиме совмещения. Пока без анализаторов движения».

Пэр снова увидел, что около него стоят два существа. Облаченные в серые, отсвечивающие синеватыми переливами складок просторные, перетянутые в талии балахоны, они рассматривали что-то на мерцающем полупрозрачном экране, висевшем прямо над ним. Обменявшись мысленными пакетами импульсов, которые Пэр не успел осознать, оба существа направились к бледно-голубому, жемчужного отлива пологу. Пройдя через него, существа исчезли. Пэр остался один.

Поначалу его сковало странное оцепенение. Пэр осознавал, что он по-прежнему себя ощущает тем же двадцатилетним интеллактом. Но сознание его отказывалось принимать образы, которые раскрывались перед ним. Что они значили, Пэр не понимал. Он видел сразу все вокруг себя, будто у него существовала еще одна пара глаз на затылке.

Приглушенные, неяркие цвета множества поверхностей были связаны между собой плавными линиями кольцеобразных, спиральных и причудливо переплетенных кабелей либо проводов, уходящих в глубину перспективы помещения. На тех поверхностях, что были расположены горизонтально, Пэр увидел предметы, напоминающих тела людей и отдельные их части – руки, ноги, торсы, черепа. Над ними нависали ажурные конструкции, заканчивающихся пучками длинных, суставчатых манипуляторов. Сами фрагменты человеческих скелетов странным образом будто возникали ниоткуда.

Пэр видел, как неподалеку от него прямо из воздуха проявлялся череп. Над тем местом, откуда он возникал, пульсировала пара полушарий, источавших едва видную субстанцию. Сомкнувшись, полушария образовали сферу, наполненную странной субстанцией. Сходясь в определенной точке черепа, субстанция тут же материализовывалась, приобретая матово-молочную белизну.