– Садитесь, Родин, – не отрываясь от бумаг, сказал Пупов.

– Сел, – ответил я, приземлившись на стул перед ним.

– Вы опять дерзите мне?! – хлопнул по столу Пупов.

– Товарищ капитан, давайте уже общаться. У вас какие-то ко мне вопросы?

– Много и не все сразу. И первый у меня будет таким, – сказал Пупов, нагнувшись ко мне через стол:– Почему вы нарушили приказ командования?

Ну, вот и началось! Сейчас припишут мне и нарушение субординации со старшим по званию, и нарушение формы одежды где-нибудь найдут, и убийство Кеннеди повесят на меня.

Что ему сказать? Мы просто забили на приказ, товарищ капитан, и прикрыли своих товарищей от ударов духов. Признание чистосердечное и откровенное. Правда, тогда под удар сразу попадёт Валера. Он давал мне указания на канале управления, и это стало известно всем.

Тогда можно косить под дурачка и ждать, когда у Пупова сядет батарейка или чайник взорвётся от моей тупости. В любом случае молчать нельзя.

– О каком нарушении приказа, товарищ капитан, вы говорите?

– Вам была поставлена задача вернуться на аэродром, а не заниматься самодеятельностью, – тыкал в меня пальцем особист. – Почему начали наносить удары вразрез с приказом командного пункта?

– Авианаводчик просил помощи, и мы нанесли удар по позициям духов…

– С чего вы решили, что эту команду вам давал авианаводчик? И как вы определили месторасположение духов? – взял в руки карандаш Пупов.

По запаху определили, щекастый! Ему объяснять сейчас весь алгоритм, которым мы руководствовались?

– Товарищ сотрудник особого отдела, насколько я понял, цели поражены, противник уничтожен, наши войска отбили атаки и продержались до подхода основных сил. К нам какие претензии?

– А я тебе сейчас, Родин, скажу, – достал Пупов из стола пепельницу и пачку сигарет. – Приказ ты нарушил, куда вы там попали – это ещё нужно выяснить, ведомый твой ранен. Кстати, может быть, это ты случайно в него попал, когда наносил удар из пушки?

Так и хочется спеть песенку про фантазёра. И как у него так работают извилины, что он такие вопросы придумывает?

– Попали мы точно в цель. Авианаводчик это подтверждает…

– А если он погиб? Кто подтвердит?

– А вы разве не знаете, что есть специально обученные люди, которые проведут доразведку результатов удара? – задал я риторический вопрос.

– Знаю. Но ваш рейд с капитаном Гаврюком скрыл все следы поражения противника.

Конечно, Пупов знает, что после основной ударной группы на цель всегда выходит группа доразведки и подтверждения результатов боевого применения.

Возможно, в чем-то он и прав. За нами должны были подойти разведчики Су-17М3Р, а именно разведывательные самолёты для фотографирования местности. Но в эфире, я их не слышал. Может, шли в режиме радиомолчания?

– Наш рейд был направлен только на оказание помощи…

– Такие неблагонадёжные как вы, Родин, всегда так говорят. А если ваши благие намерения были не чем иным, как способом скрыть неудачную операцию вашего полка?

Ух как начал загибать Пупов! Под Томина начнёт сейчас копать.

– Давай на тебя ещё взглянем, – сказал капитан и пошёл к шкафу с делами.

Медленно этот короткостриженый пухляш искал там интересующую его папку. На нервы, что ли, давит мои? Мол, время даёт подумать, нагнетает обстановку и сейчас как выдаст на меня такой компромат, что мне останется либо с ним сотрудничать, либо из табельного за капониром застрелиться.

Пётр Петрович достал интересующую его папку и вернулся к столу.

– И как ты думаешь, товарищ Родин, что тут написано? – похлопал он по красной папке.

Меня этот капитан за кого держит? Я должен поверить, что у него, офицера особого отдела дивизии есть на какого-то лейтенанта из полка в Осмоне целая папка? Или наш полковой кадровик Трефилыч успел привезти сюда все личные дела лётчиков, пока мы летели? За такого крупного идиота меня ещё не принимали.