– Нет, конечно. Рычаг управления двигателем на «Стоп» и далее, согласно инструкции. Что ещё по полигону не уяснили?

– А вот это что? – указал Тёмыч на предмет, на краю схемы полигона.

– Это камень, Артём. Вот именно его на полигоне не будет, – улыбнулся Швабрин вместе со всеми.

Вечером я слегка задержался на тренировке в бассейне, поэтому возвращался уже к вечерней поверке. Обычно в это время она у нас проводилась в лежачем режиме, если только кто-то из инструкторов не пришёл.

– Забрал. Сегодня игра идёт. Нормальная пуля, – услышал я знакомый карточный термин, когда поднимался по лестнице в казарму.

– Вообще сегодня бесполезно с тобой, Вася, играть – прозвучал знакомый мне голос Червеня. – Давай отыграюсь?

Разговоры шли с третьего этажа, на котором никто не жил. Он был вечно на ремонте.

Поднявшись наверх, я обнаружил несколько человек, сидящих за столом прямо по центру расположения под единственной работающей лампочкой на этом этаже. Среди них были и Басолбасов, и Червень, у которого, судя по выражению лица, игра сегодня не шла. За столом сидели ещё несколько парней с других курсов.

– Родя, присоединишься? – сказал Басолбасов.

– Спасибо. Вы с деньгами аккуратнее. За это и отчислить могут, – сказал я, разворачиваясь к выходу. – Хоть бы дверь закрыли, а то слышно хорошо.

– Ай, Серый, ну без тебя как-нибудь разберемся, святоша ты наш. Давай раскладывай, Вася.

Азартные игры не приветствовались в армии. Тем более, когда на деньги. В моё время много парней на этом деле закончили свою службу. Кредиты, долги, проблемы в семье – малая часть проблем от таких игр. Надеюсь, что это не тот случай.

На следующий день ощущалось приближение чего-то нового и неизведанного. Хоть мы и применяли вооружение с Л-29 ранее, но вот применять реактивные снаряды с настоящего истребителя – совсем другое чувство. Это и скорость другая и манёвр интереснее. Да и вообще должно быть очень круто!

Подойдя с Федоровичем к нашему борту, мы приняли доклад от нашего техника Петьки.

– Боевая зарядка – два блока УБ-16-57УМП по шестнадцать С-5К в каждом, – доложил он.

– Хорошо, – сказал Швабрин, пожимая ему руку. – А гондолу под фюзеляж подвесили?

– Контейнер с пулемётом А-12,7А, боекомплект – шестьдесят патронов – подвешен.

– Хорошо. Пошли осматривать, – позвал меня Фёдорович к блокам.

– А как же фотоплёнка в фотоконтрольном приборе? – спросил я.

– Согласен. Проверена, в наличии, – доложил Петька.

– Молодец, Родин. Думал, не заметишь отсутствия доклада. Пошли.

Поздоровавшись с техниками, мы приступили к нашему стандартному осмотру самолёта перед вылетом.

– Первое, что мы с тобой сделали – приняли доклад. Теперь пошли проверять, – сказал Швабрин, пригибаясь под левой консолью.

– Мы ещё забыли кабину проверить, Фёдорович, – отметил я.

– Справедливо. В кабине никого, пойдём глянем тогда на приборы.

Тумблеры автоматов защиты сети и системы вооружения стояли в выключенном положении.

– Теперь посмотрим, соответствует ли у нас вариант вооружения нашему заданию, – сказал Федорович.

Подойдя к блокам с реактивными снарядами, мы осмотрели их на предмет внешних повреждений. Количество С-5 соответствовало заявленному. Гондола с пулемётом была закреплена на своём месте. Количество патронов в ней не пересчитаешь.

– Серега, а чего на тебя Гнётов с первой эскадрильи постоянно ходит, настукивает замполиту? – спросил у меня Фёдорович, когда я приготовился надеть на голову шлемофон.

– В трусах меня увидел, когда я в туалет выскочил с высотки.

– А-а-а, знатный случай! Ребров до сих пор вспоминает, как ты перед психологом дефилировал, – улыбнулся Швабрин. – Ладно, «кастрюльку» на голову и в кабину.