– 321й, остаток ваш?

– Сколько было посторонних, 322й?

– 322й, рубеж, на котором сбили крылатые ракеты? 321й, аналогично. Доложите!

– А погода какая в том районе? Доразведку сделайте.

И это ещё не весь список вопросов, на который предстояло ответить. Больше всех удивил лаконичный Бурченко. Без него список интересующихся был бы неполным.

– 321й, а бортовые номера запомнили? – спросил он.

– Нет, но родинку над правым глазом разглядел, – ответил я.

Надеюсь, шутку оценят. Пролетев ещё пару десятков километров, на связь опять вышли с борта «Брежнева».

– 321й, остаток позволяет вторым сесть? – спросил руководитель полётами.

На топливомере были не самые обнадёживающие показания – 750 кг.

– 321й, у меня 1000. Могу вперёд выйти и первым зайти.

– Понял, 322й. Пропускаю, – ответил я Морозову и начал сбрасывать скорость.

Морозов ускорился, выйдя на посадочный курс. Он уже подходил к корме, когдя я прошёл над кораблём. Спустя несколько минут пришёл и мой черёд выполнять посадку.

Самолёт выравниваю по горизонту. Занимаю посадочный курс и начинаю снижение по крутой глиссаде. Скорость 240, шасси выпущены, а оптическая система посадки «радует» меня зелёными огнями.

– Зелёный, на курсе. Ровно идёшь.

– Понял.

– Дальность 3, на курсе. Зелёный.

И так далее, пока я не услышал всегда желанную фразу руководителя визуальной посадки РВП – «посадку подтвердил».

Удар! Тело летит вперёд. Рука машинально толкает рычаг управления двигателями. Глаза напряглись, а перегрузка моментально выросла до стандартных 4 единиц в момент торможения.

– Малый газ! Убрать гак! – даёт команду РВП.

Тело расслабляется, и я внимательно осматриваюсь вокруг. Кажется, что любая посадка на палубу – событие. Это всегда самый сложный момент сурового мужского ремесла под названием палубна авиация. Но такого адреналина нигде не получить.

– Благодарю! Группе руководства большое спасибо за управление. Заруливаю на стоянку.

Смотрю по сторонам. Корабль едва покачивается на волнах. На стоянке много народу и все готовятся к какому-то действию. Медленно отстёгиваю маску, которая несколько раз впечатывалась в лицо во время сегодняшнего вылета, и разворачиваюсь на палубе.

– 321й, от дружной группы руководства поздравляем с выполнением 100й посадки на палубу! – произнёс в эфир руководитель полётами.

Совсем вылетело из головы такое событие. Только у меня такой торжественный момент мог совпасть с боевым вылетом. Нет бы просто слетал по кругу и сел. Пожалуй, приключения будут меня находить и дальше.

Но сейчас можно и порадоваться за коллектив конструкторского бюро, инженерный состав и… себя, конечно. Смог!

Зарулил на стоянку медленно. Не так-то просто это сделать, когда столько много людей ожидает меня.

Самолёт остановился, двигатели выключил и открываю фонарь. Спускаюсь по стремянке и тут же попадаю в объятия нашей испытательной бригады и своих коллег из авиагруппы. Несколько раз меня подбросили вверх, а Ребров даже расцеловать собрался.

– Вот знал Родин, что ты с того начал службу в училище! – обнял он меня.

– Это вы про посадку без шасси в поле? – улыбнулся я.

– Э… нет. Я про… ну… ай ладно! Нормально у тебя всё. Не как у всех, но зато уникально! – радостно сказал Вольфрамович.

Морозов успел вылезти из самолёта и тоже поздравить меня.

– Самая запоминающаяся 100я посадка в мире, – посмеялся Коля, пожимая мне руку.

– Это точно. Надо обсудить произошедшее.

– Давай потом. Сегодня событие, достойное мероприятия в кают-компании.

Я подошёл ближе к Николаю ближе.

– Вот обсудим, потом посидим.

Люди начали расходиться, а мы с Николаем поехали на подъёмнике рядом с МиГ-29ми в ангар. Как раз была возможность и пообщаться.