– Ладно! – махнула рукой Лиза. – Проехали! Пусть думают, что шлюха.

– А под маской, глянь, – улыбнулась Надежда, – целый полковник!

Маску Лизе сделал Соломон Дегтярь – скульптор из первых в Себерии и уж точно – в Шлиссельбурге. Белый атлас на легком каркасе, а на нем нарисованное гением лицо. Красивое, но холодное.

– Снежная королева, – оценила маску Клавдия.

– Так и задумывалось, – пожал плечами Дегтярь. – Мой совет, капитан! – обратился он к Лизе. – Наденьте длинные белые перчатки выше локтей и встаньте на самые высокие каблуки, на каких устоите. А волосы заплетите в косу, но не обычную, а в ту, что называется «водопад». В четыре пряди, и чем-нибудь красивым зафиксировать.

– Я не умею, – растерялась Лиза.

– Я умею! – вызвалась помочь Клавдия.

– А скрепим атласной лентой в цвет маски, – предложила Надя.

На том и порешили.

И вот спустя сутки Лиза входила во дворец князя Ижорского. Странно было слышать этот титул, в голове все время крутилось словосочетание «Ижорский завод», но завод тот остался где-то там, в далеком и недостижимом теперь СССР, где Лиза, скорее всего, уже умерла, или в лучшем случае лежала в коме.

Она опустила на лицо маску и вслед за Клавдией, одетой в костюм «Жар-птица», вышла из локомобиля. Третьим шел актер кино Земский, который Лизу не знал, и разоблачить ее инкогнито, соответственно, не мог. Поднялись по широкой лестнице к парадным дверям, предъявили распорядителю свои пригласительные билеты, и маскарад начался.

Клавдия было позвала за собой, но Лиза намеренно отстала и растворилась среди гостей. Прогулялась неторопливо, привыкая к высоте каблуков – четыре дюйма все-таки! – присматриваясь, прислушиваясь и ни о чем особенном не думая, просто существуя, что доставляло ей лёгкую, ничем не замутненную радость.

«Я умерла, – подумала с неожиданным спокойствием, – два раза. Там и здесь. И вот я живая, а вокруг праздник…»

В бальном зале танцевали, но Лиза этих танцев не знала, а Елизавета никогда танцевать не умела. Отвернувшись от вальсирующих пар, вошла в просторный коридор.

– Не любите танцевать, или настроение такое? – голос сзади, из-за плеча. Мужской, приятный.

– Не люблю, – ответила, не оборачиваясь, но готовая продолжить, если мужчина проявит настойчивость.

– Может быть, бокал шампанского?

– Может быть…

Как назло, им не встретилось ни одного лакея. Вот только что, казалось, натыкалась на них везде; на них и на эти их подносы с бокалами, а когда понадобились, как корова языком слизала.

«Вот ведь!..» – и тут Лиза почувствовала запах табачного дыма и услышала характерные щелчки ударяющихся друг о друга бильярдных шаров.

«Серьезно? – удивилась она. – Во время маскарада?»

Но, по-видимому, правилам хорошего тона это не противоречило. В бильярдной оказалось довольно много народу, притом не одних только мужчин.

– Играете? – Мужчина просто спросил, без подтекста. Ни иронии, ни порицания. Вопрос между делом.

– Играю, – подтвердила она с той же интонацией, что и он, – но не сейчас. Давайте просто посмотрим!

Теперь она к нему обернулась, смерила взглядом. Высокий, чуть ниже нее на этих ее одиннадцатисантиметровых каблуках. И сложен неплохо. Не богатырь, но и не хлюпик.

– Елизавета Аркадьевна, – сказал мужчина, встретив ее взгляд, – мне, право, неловко нарушать ваше инкогнито, но промолчать было бы куда хуже. Согласны?

«Вот же оказия! Нигде от вас не скрыться!»

– Мы знакомы? – Лиза лишь надеялась, что он не услышит интонации обреченности в ее вопросе.

– Я вас знаю, вы меня – нет.

– Как так? – удивилась Лиза.

– Мне вас один общий знакомый показал.

– Кто, если не секрет?