– Привет, одноклассница! Ты уже зарегистрировалась на «Одноклассниках точка ру» или ждёшь, пока изобретут внутренний компьютер? Как зарегистрируешься, будешь моим самым главным виртуальным другом.

– Слушай, как ты смотришь на то, если я в сентябре приду к вам опять поработать?

– Нет слов, Касьяныч! Рад безмерно! Приходи, когда созреешь.

– Спасибо.

– Касьяныч, ты только Таньке из отдела продаж не проговорись про прошлый раз.

– Я уже забыла про это. Не волнуйся.

– Ну, целую. Ждём.

«Тэ-э-экс. С этим оленем разобрались», – подумала Козьмина и набрала мамин номер.

– Алё, мамуля, я решила зайти к вам в гости сегодня вечером.

– Ой, как здорово, Людмилочка! Папа будет очень рад!

– Мама, ты ещё, пожалуйста, купи стиральный порошок для меня, а то я не смогу выбрать.

– Хорошо, Люлечка… Ой! Забыла! Папа-то у нас сегодня в вечернюю смену. Расстроится, если тебя не увидит. Знаешь, доченька, ты приходи в субботу, а порошок я куплю и занесу сегодня. Гляну на твою машину, заодно и постираю. Ты не волнуйся, иди по своим делам, я возьму ключ с собой.

«Как удачно и легко сегодня всё организуется», – сказала себе Козьмина. Она быстро оделась, выпила чаю и вышла из дома, втайне надеясь не встретиться в библиотеке с Никодимом и отдохнуть в одиночестве.

Козьмина прохаживалась вдоль стеллажей секции нот и музыкальной грамоты. Она разглядывала издания, всматривалась в нотные знаки, пытаясь заставить эти закорючки зазвучать. Они же всего лишь беззвучно позировали, корчились, выгибались, словно исполняли замысловатые фигуры непонятного ей танца. Шестнадцатые и восьмые резвились группами, взявшись за руки. Поодиночке, словно ирландские плясуны, солидно вытанцовывали четвертные и половинки. Целые ноты, эти большие белые сливы, не желали двигаться и лениво полёживали, отгородив для своей лени весь такт.

Козьмина взглянула на полосатую страницу исподлобья. Теперь ноты превратились в стираные тряпочки, висевшие на верёвочках и слегка покачивавшиеся на невидимом ветру. Тряпочки были прищёлкнуты прищепками диезов и бекаров, с них каплями бемолей стекала влага. Большой скрипичный ключ, словно свернувшийся узлом сторожевой удав, охранял всю эту стирку.

Козьмина немного наклонила голову. Так получалось проще всего: расправив побеги, сквозь жердочки рос виноград, раскинув лиги, словно усы, которые беспорядочно тянулись к жердочкам и гроздьям виноградин.

Реальное же чтение нот представлялось ей адом. Она искренне жалела всех музыкантов. Представьте, что вы читаете книгу, а вам между строчек знаками советуют: «Быстрее… быстрее же!», «Здесь – медленнее… ещё медленнее», «Здесь – быстро, но не очень». «Что значит “не очень”?!» – начинаете возмущаться и кипятиться вы. Странные советы, однако в них, вероятно, всё же есть какой-то смысл. Допустим, в книге встретилось довольно скучное место – не страшно, читайте «Allegro». А на другой странице – гораздо интереснее, и значок «Adagio» – растягивайте удовольствие, растягивайте. Здесь читайте тяжело, а здесь скорбно. Но уж если полная чушь написана, то зажмурьтесь, одухотворитесь и страстно, бегло, виртуозно перелистывайте страницы в темпе Presto, а лучше Presto Agitato.

Объятые суровым покоем читального зала, вы раскрываете шедевр художественного слова и вдруг наталкиваетесь на знак «piano», то есть «тихо». «Куда уж тише? – удивляетесь вы, но потом соображаете: – “Тихо” ведь не значит “про себя”». От вас требуют не молчать как истукан, но читать вслух, выразительно и проникновенно. Оглядываетесь по сторонам и решаете: «Ладно, слушайте все книжную тишину».