***

Мать заканчивала с уборкой остатков пира, когда Авга появилась на пороге кухни. Растрёпанная, напуганная до смерти. Вся кожа в ссадинах. Кровавый ручеек тёк по ногам, болел низ живота.

– Что случилось, дочь? – вопрос был явно лишним.

Вместо ответа Авга бросилась в объятья матери. Заплакала, запричитала. Сбивчивые слова вперемешку со слезами едва ли передавали только что пережитой кошмар:

– Такой здоровый… мама… внезапно навалился…мама почему…за что…ах, мама..

– Дочь, дочка, успокойся, моя хорошая. – обнимала, гладила дочь по волосам Неера – Что поделать? Мы слабые. Такая у женщины судьба. Терпеть. Страдать.

– Но, мама, почему? – тряслась от рыданий Авга. А может, от несправедливости, бессилия, обиды. Неужели некому затупиться за неё? Некому наказать злодея?

– Он там сейчас храпит с отцом. – ненависть и страх звучали в её словах.

– С отцом? – едва не подскочила мать.

Как только Неера поняла, кто именно насильник дочери, то очень испугалась. Быть может, сильнее самой Авги.

– Дочь успокойся. Ради всего святого – не вздумай сказать отцу. Никому не говори. Будем молчать, как в рот воды набрали. Как будто ничего не было. Быть может, обойдётся.

Неера засуетилась вокруг дочери.

– Пойдём. Нужно привести тебя в порядок. Отдохни, выспись, дочка. Приди в себя. Завтра вернёшься в храм. Как ни в чем не бывало.

– Разве я могу теперь служить Афине? – подняла глаза на мать Авга.

Непорочной богине служат только девственницы. Все об этом знают и стараются соблюдать старинное правило.

– Конечно можешь.– уверенно заявляет мать – Кто узнает? За меня можешь быть спокойна. Главное – сама не проболтайся.

Неера уверена – потихоньку жрицы наверняка бегают на свидания в ближайшие кусты. Потом делают вид, будто абсолютно непорочны. И ничего не было. Кто будет проверять?

– Быть может, обойдется. – надеется Неера. Тогда никто и ничего не заподозрит.

Она заботливо укладывает Авгу спать, даёт успокоительное, сидит рядом с дочкой, пока та наконец-то не заснула – под утро.

В тот самый момент, когда сон смежил Авге веки, пришел в себя Геракл. С некоторым удивлением огляделся по сторонам. Уселся на полу и стал припоминать. Увидел – вчерашний собутыльник спит без задних ног у алтаря. Рядом журчит фонтанчик. Это очень кстати. Будить приятеля герой не стал по одной простой причине – не мог вспомнить как того зовут. Зато припомнил – вчера знатно погуляли. Посидел немного, затем сделал над собой усилие, поднялся, залез прямо в источник, освежился. Голова болит нещадно. Но Гераклу не привыкать. Он удалился по-английски, не прощаясь с гостеприимным домом царя Тегеи. И преспокойно продолжал свой путь, добрался до Стимфала, где герою подвернулась другая девушка – Парфенопа, которую постигла та же участь, что и бедняжку Авгу.

Нужно сказать, что Геракл не испытывал по этому поводу никаких мук совести. Абсолютно никаких. Напротив – он думал что так и надо. Он, великий герой, сын Зевса, делает полезную и важную работу – а именно, улучшает человеческую породу. Чем больше детей родятся от него, тем лучше. Крепкие, выносливые, сильные сыновья – эти гены он передаст своим потомкам. Как при этом чувствуют себя и в каком положении оказываются несчастные женщины, Геракла совершенно не волновало. Фактически беспутный бродяга, он слонялся от царства к царству, и ни в чем себе не отказывал. Лишь однажды царь Аминтор, что правил в маленьком городке Ормения, который располагался у подножия горы Пелион, отказал Гераклу в руке своей дочери Астидамии. Это единственный случай. Сей достойный человек сказал примерно так: